Сумерки джедаев

«У Горта» был грязным и унылым мон–каламарским ресторанчиком, очередной дырой в стене на пятнадцатом уровне. Из скрытых динамиков доносилась тихая куарренская музыка, в основном этюды для китара. Публика была разношерстной – у стойки бара сидели верпин, два человека, тойдарианец и сакианец. Джакс и Росту тоже подсели к стойке, откуда могли видеть и парадный, и черный входы. Они пришли сюда кружным путем, и Джакс имел основания полагать, что хвоста за ними нет.

Похоже, Росту до этого не пробовал куарренскую кухню. С изрядным недоверием он разглядывал сулье на красиво сервированном блюде, которое поставил перед ним шеф–повар:

– Оно шевелится!

– Это значит, еда свежая. – Джакс нанизал на вилку продолговатый ломтик хлеба тикит. Сверху узенькой полоской медленно извивался пурпурный коралловый червячок. Джакс отправил его в рот и неторопливо прожевал, наслаждаясь терпким кисло–сладким вкусом.

Росту настороженно поднял со своей тарелки хлебный ком с голожаберным моллюском внутри. Маленький глаз на ножке открылся и уставился на Ника, тот поспешно положил кушанье обратно.

– А я–то думал, армейский сухпаек – пакость…

– Потише, – заметил Джакс. – Повар обидится.

– И что он сделает? Насильно скормит мне порцию–другую этого пучеглазого Росту тоже подсели к бару, откуда они могли видеть и парадный и задний входы. гарнира?

– Нет, но он может маленько ошибиться при готовке рыбы–нексу, которой он сейчас занят. Рыба–нексу смертельно ядовита, если ее неправильно приготовить.

– Ты выбрал ресторан, в котором морепродукты – смертельное оружие, по какой–то причине, или ты просто мизантроп?

Сакианцу по соседству с ними принесли от шеф–повара здоровенную порцию рыбы–нексу, которую тот стал с аппетитом поглощать. Джакс налил себе вина из графина:

– Ну и чем обязан неожиданному спасению?

Росту помрачнел:

– Боюсь, у меня плохие вести. Ивен Пиелл был твоим учителем, верно?

Джакс похолодел:

– Как это случилось?

– Почувствовал, правда? – понимающе кивнул Ник.

– Да, – выдохнул Паван. – Я не был уверен, что это он, но кандидатур не так много…

– Новости через Силу передаются быстро. – Ник помедлил, но потом рассказал Джаксу, как погиб его учитель.

Джакс смотрел в свою кружку. Мастер Пиелл был его проводником в лабиринтах Силы. Ланник был невысок ростом, но для Джакса он был гигантом – больше, чем учителем, больше, чем отцом. Под руководством мастера Пиелла он сделал свои первые робкие шаги в познании таинств Силы, собрал первый меч, изучил тонкости боя. Благодаря мудрым и основательным урокам мастера Пиелла, он шутя прошел испытания. Насколько он был джедаем, насколько он был человеком – всем он был обязан мастеру Ивену Пиеллу.

Императору и его лакею Вейдеру придется за многое ответить.

– Это еще не все, – сказал Росту.

Джакс поднял взгляд, и глаза Росту чуть расширились – джедай отстраненно отметил, что выражение на его лице очень мрачное.

– Ну конечно, – прошептал Джакс. – Иначе он не прислал бы тебя ко мне.

– Ты слышал про «Бич»?

– Слышал, – кивнул Джакс.

– Тебе надо найти одного дроида… – Росту огляделся и понизил голос. – Серия Т–О, номер 10–4. Кличка – Жукоглазый. Кажется, его операционный параметр дал сбой, и дроид исчез неведомо куда. В его памяти хранятся данные, жизненно важные для повстанческого движения – какие именно, не знаю. – Ник положил в рот один из относительно неподвижных кусочков сулье, прожевал и проглотил. – Недурно, – с удивлением заметил он.

– Полагаю, не суть важно, что там за данные, – продолжал Росту, – Важно лишь, что они нужны императору. Существует кодовая фраза, которая дает контроль над дроидом: «Зу вуухама». – Он пожал плечами, – Мне сказали, что это вукийское ругательство. В любом случае, когда солдаты нашли мастера Пиелла, он как раз искал эту жестянку, чтобы увезти ее с Корусканта.

– И он хочет, чтобы я принял эстафету.

– Это была его последняя просьба, – кивнул Росту.

– Даже если бы это не было так, – ответил Джакс, – я в деле.

Глава 11

– Мда, – произнес И–5, когда они с Деном выбрались со станции спидеробусов. – Могло быть и хуже.

Дроид и салластанин расположились на балконе тремя этажами выше одной крупной улицы Черных Трущоб. Даже на такой высоте вонь органических испарений, промышленных отходов и – все–таки обеденное время, как–никак – мешанины запахов уличных кухонь разных рас была весьма ощутима. Извечная сумеречная дымка словно замедляла течение времени, как будто они попали в иное измерение. Повсюду слышались сигналы клаксонов, ругань, испуганные крики, обрывки мелодий и разговоров на множестве языков, рев плохо отрегулированных репульсоров проносящегося мимо транспорта, и все это сливалось в какофонию злобы и отчаяния. Везде, куда ни кинь взгляд, мерцали люминесцирующие вывески с рекламой запретных удовольствий. Насыщенный химией воздух щипал глаза. Ден был рад, что перестал носить светозащитные капельные линзы – они только усилили бы раздражение. Впрочем, в этих темных трущобах они были бы бесполезны.