Сумерки богов

— Здесь два жетона, больше не могу. Но подлинные — если на эти номера придет запрос, на территории Рима и всей итальянской территории севернее, в период до 1 марта, то будет подтверждение. Однако же если дойдет до очной ставки со мной, я заявлю, что впервые вас вижу, а жетоны были выданы совсем другим людям. Так что постарайтесь не спалиться по глупости. Уверяю, что в гестапо и СД умных голов — не одна моя. Честь имею!

Поднимается, откланивается и уходит.

Так, и что это было? Считать ли все масштабной дезой — так вопрос, а в чем смысл? Что здесь может быть ложным — что штурма не будет, или будет другой датой? И чем неверная информация повредит СССР? Или же смысл в другом, это операция глубокого внедрения? Ну, лишь если этот Рудински — британский или штатовский агент. Но с этим пусть уже после разбираются те, кому положено. И в этом смысле информация истинна — как разменная монета в игре.

А что он сейчас работает персонально на себя — весьма вероятно. Знаю, что в нашей реальности, когда в пятьдесят пятом создавали Национальную Народную армию ГДР, то и главком ее был генералом вермахта, попавшим в плен в сорок четвертом под Минском, и все генералы и офицеры тоже прежде против нас повоевали — ну где в Германии, через десять лет после войны, другой обученный комсостав найти? А из кого набирали самый первый состав Штази — неужели из бывших гестаповцев? Слабо верится в такое количество антифашистов-коммунистов со спецподготовкой. Конечно, если в дальнейшем товарищ Сталин слабину даст, и Германия взбрыкнет… но во-первых, это не в нашей компетенции, а во-вторых, наш вождь не Меченый и не Борька, особенно когда будущее узнал, так что не дождетесь!

Значит, придется прямо сейчас побегать. Испанские мундиры сняв — зачем нам сейчас драка с эсэсовцами? Впрочем, я заметил, тут полицаи не зверствуют, облав и проверок нет, так что можно и в штатском. А ксивы с собой, это на случай, если все ж придется засветить ствол, не "астру", а маузер, конечно не тот, что у красных комиссаров, а модель ХСц тридцать седьмого года, очень компактный и удобный, для ближнего боя сойдет. Куда и зачем бежать — а вот тут вступают в игру наши "группы поддержки".

Первое — это связь! Должны в Москве узнать, что случится через два дня, чтобы быть готовыми — это ж какие волны по миру пойдут! Для такого случая дан нам адрес, там человек с рацией, кто и когда заслан, нам неведомо, сказано лишь, что надежный. И второе — это итальянские товарищи, им тоже не помешает подготовиться — получили от Кравченко еще пару адресов, если потребуется массовка или выход на подполье. Светиться, конечно, плохо — так и не будем, достаточно крайнему в цепочке передать, а он уже дальше, нас не раскрывая.

А тут оказывается, не только полиция и контрразведка, но и доморощенные мафиози на службе у гестапо. А нам по адресам пройти и не спалиться… жетоны СД, может, и помогут, но на самый крайняк. В самом Риме их лучше не светить, тут могут не по телефону запрос послать, а к самому Рудински обратиться, и что он ответит? Интересно, он в самом деле был уверен, что нас тут не четверо, а больше? Вообще-то, вполне реально, могли несколько групп прибыть, расследоточась, и времени слишком мало было даже у такого матерого сыскаря, чтобы проверить, нет еще здесь полноценного аппарата гестапо! Но вот оставить кого-то проследить за нами — он мог!

Идем все. Маневич остаться отказался, да и Рим он великолепно знает. А оставлять на хозяйстве кого-то одного смысла нет. Да и красть у нас нечего, кроме чемоданов с обычным набором вещей, вот только "астры" жалко, если что.

А про сучонка Пьетро я все ж не забуду, если сюда еще вернемся!

Москва, Кремль. 19 февраля 1944.

Сталин ходил по кабинету. Трубки в руке не было — курить пришлось бросить. Прочтя в истории "из будущего" про два инсульта — и если первый, в сорок пятом, перенести удалось сравнительно легко, то в сорок девятом было куда тяжелее. После этого и перестал тянуть страну, старый дурак, вожжи отпустил, расслабясь. Ну, не дождетесь теперь! К своему здоровью надо ответственно относиться, как к инструменту — ухаживать за ним положено, смазывать и чистить. Лишь для масс, и то, пока война идет, нужен образ "на работе гореть". А если все сейчас перегорят, с кем завтра останемся?