Сумерки

Теперь я тоже слышала — мама разговаривала с кем-то и в голосе её звучали грусть и усталость. Мне захотелось вскочить, подбежать к ней, успокоить, убедить в том, что всё в порядке. Но моё теперешнее состояние исключало всяческие перемещения, так что мне оставалось только нетерпеливо ждать.

Дверь приоткрылась, и мама заглянула в комнату.

— Мам, — с любовью и облегчением прошептала я.

Та взглянула на замершего в кресле Эдварда и на цыпочках подошла к кровати.

— Он что, постоянно здесь? — пробурчала она себе под нос.

— Мама, я так рада тебя видеть!

Он наклонилась, бережно обняла меня, и я почувствовала на своих щеках её слёзы.

— Белла, ты меня очень расстроила!

— Прости, мама. Но теперь всё в порядке, всё хорошо.

— Я просто рада, что ты, наконец, открыла глаза, — она присела на краешек моей койки.

Я осознала, что не имею ни малейшего представления о времени.

— И долго они были закрыты?

— Сегодня пятница, милая. Ты была без сознания.

— Пятница? — поразилась я и попыталась вспомнить, в какой день… нет, не хочу об этом думать.

— Им пришлось держать тебя на обезболивающих, родная. Ты вся изранена.

— Знаю, — я это чувствовала.

— Тебе повезло, что доктор Каллен оказался здесь. Он такой приятный человек, хоть и слишком молодой. И больше похож на кинозвезду, чем на…

— Ты познакомилась с Карлайлом?

— И с Элис, сестрой Эдварда. Очаровательная девушка.

— Да, — от всего сердца согласилась я.

Она посмотрела через плечо на Эдварда, лежавшего с закрытыми глазами в кресле.

— Ты мне не говорила, что обзавелась такими замечательными друзьями.

Я съёжилась, отчего тотчас застонала.

— Где болит? — заволновалась мама. Эдвард открыл глаза.

— Ничего-ничего, — успокоила я обоих. — Просто забыла, что нельзя двигаться.

Он снова погрузился в свой поддельный сон.

Я воспользовалась моментом, чтобы сменить тему.

— Где Фил?

— Во Флориде. Ой, Белла, ты не представляешь! В самый последний момент, когда мы уже собирались уезжать, появились хорошие новости!

— Фил подписал контракт?

— Да! Как ты догадалась? С Suns[17], ты можешь в это поверить?!

— Вот здорово, мам! — сказала я со всем доступным мне энтузиазмом, хоть и не имела понятия, что это может означать.

— Тебе очень понравится в Джексонвилле, — продолжала изливаться мама, пока я с отсутствующим видом пялилась на неё. — Сначала Фил говорил об Акроне, заставил меня понервничать, там же постоянно снег и всё такое, ты знаешь, как я ненавижу холод. Но всё-таки Джексонвилль! Там всегда солнечно, правда, немного влажно, но это не так уж страшно. Мы нашли симпатичный дом, белый, с жёлтой отделкой, и крыльцо, как в старом фильме, рядом огромный дуб, и всего в нескольких минутах от океана, и у тебя будет собственная ванная…

— Мама, постой! — перебила я. Эдвард не открывал глаз, но выглядел слишком напряжённым, чтобы сойти за спящего. — О чём ты? Я не поеду во Флориду. Я живу в Форксе.

— Но в этом больше нет нужды, глупышка, — рассмеялась она. — Фил будет гораздо реже уезжать. Мы долго это обсуждали, и я собираюсь пожертвовать выездными играми, чтобы больше времени проводить с тобой.

— Мама, — я помедлила, стараясь сформулировать как можно более дипломатично, — я хочу остаться в Форксе. Я привыкла к школе, у меня появились друзья, — тут она бросила очередной взгляд на Эдварда, и я поспешила сменить тему. — Я нужна Чарли. Он так одинок и совершенно не умеет готовить.

— Ты хочешь остаться в Форксе? — потрясённо спросила она, пытаясь осмыслить это абсолютно невозможное предположение, и снова оглянулась на Эдварда. — Но почему?

— Я же сказала: школа, Чарли, — я пожала плечами. — Ай! — не следовало этого делать.

Её руки беспомощно заметались в поисках места, где меня можно было бы погладить, и прикоснулись к моему не забинтованному лбу.

— Белла, солнышко, ты же ненавидишь Форкс.

— Он не так уж плох.

Она нахмурилась, перевела взгляд с меня на Эдварда и обратно, на сей раз подчёркнуто медленно.

— Всё из-за этого парня?

Я открыла рот, чтобы солгать, но она внимательно изучала моё лицо. Врать не имело смысла — всё равно догадается.

— Отчасти да, — нет необходимости сообщать, насколько велика эта часть. — А что, у тебя была возможность поговорить с Эдвардом?

— Да, — она заколебалась, глядя на него. — И нам с тобой нужно кое-что обсудить.

Ой-ой-ой!

— Что? — спросила я.

— Мне кажется, мальчик в тебя влюблён, — заметила она тихо с обвиняющими нотками в голосе.

— Мне тоже так кажется, — вынуждена была признаться я.

— А что ты к нему чувствуешь? — ей не удалось скрыть безумное любопытство.

Я вздохнула и отвернулась. Как бы я ни любила маму, говорить с ней об этом не хотелось.

— Я без ума от него, — любая девочка-подросток могла бы сказать так о своём бойфренде.

— Ну, кажется, он довольно милый, и, боже мой, невероятно красивый. Но ты такая юная, Белла, — неуверенно произнесла она. Насколько я помню, с тех пор, как мне исполнилось восемь, она впервые попробовала заговорить со мной «родительским» тоном. Я даже услышала собственные нотки, которые появлялись в моем голосе, когда мы обсуждали её поклонников.

— Конечно, мам. Не волнуйся, это всего лишь увлечение.