Сумеречный Взгляд

Через секунду из-за тента, под которым был один из аттракционов, появилась неясная широкоплечая фигура, торопливо пересекла площадь, нырнула в темноту у дальнего края чертова колеса, всего лишь футах в двадцати от меня, вновь появилась в лунном свете возле «гусеницы». Это был мужчина — крупный, если, конечно, развевающийся плащ тени не исказил его формы, обманчиво увеличив их. Он спешил и не заметил меня. Так как я видел его всего несколько секунд, я даже не успел рассмотреть его лица, но и этих мгновений было достаточно, чтобы я оказался стоящим на коленях, трясущимся от холода в августовскую жару, и волна страха прокатилась по моему позвоночнику.

Это был один из них.

Я вытащил из башмака спрятанный там нож и вынул лезвие. Блики лунного света заиграли на стали.

Я заколебался. Я велел себе собираться и сматываться отсюда, поискать убежище в другом месте.

Но я так устал убегать, и мне необходимо было место, которое я мог бы назвать домом. Я устал — слишком много дорог, слишком много городов, слишком много чужаков, слишком большие перемены. За последние несколько месяцев я сменил с полдюжины бродячих трупп и шапито — самое дно ярмарочного мира, и я слышал, как здорово, когда тебе удается устроиться в компанию типа «И. Джеймс Стрейтс», «Братья Вивона», «Ройал Америкэн» или «Шоу братьев Сомбра». И теперь, после того как я прошел по этой темной аллее, подавленный и психически и физически, я уже не хотел никуда убегать. Несмотря на дурную ауру, окружающую чертово колесо, невзирая на предчувствия, что в последующие дни совершится убийство и прольется кровь, ярмарка Сомбра вызывала во мне и другие, хорошие ощущения. Я чувствовал, что могу найти здесь свое счастье. Острое желание остаться, охватившее меня, преобладало над всем, что я когда-либо испытывал.

Мне нужен был дом и друзья.

Мне было только семнадцать.

Но если я остаюсь, он должен умереть. Вряд ли бы я смог жить на ярмарке, зная, что один из них находится здесь же.

Я прижал нож к себе.

Я последовал за ним — мимо «гусеницы», обходя сзади карусель, переступая через толстые силовые кабели, избегая пятен света, которые могли выдать меня ему, как выдали его мне. Мы двигались в темный, спокойный центр ярмарки.

2 Гоблин

Он пришел не с добром, но таково все их племя. Он торопливо пробирался по архипелагу ночи, не задерживаясь на островках лунного света, предпочитая глубины темноты; останавливаясь, только чтобы осмотреться, но то и дело оглядываясь назад, он ни разу не заметил и не почувствовал меня.

Я бесшумно следовал за ним — не по одному из параллельных проходов, а через карусели, задами мимо игровых стендов и будок для прохладительных напитков, мимо «кнута» между «тип-топом» и «ураганом», наблюдая за ним из-за укрытий — бензиновых генераторов, бездействующих в этот час, грузовиков и прочего добра, разбросанного тут и там. Его целью оказался открытый павильон электромобилей. Там он в последний раз огляделся вокруг, поднялся по ступенькам, повозился у входа и, шагнув внутрь павильона, стал пробираться между автомобильчиками, в беспорядке покинутыми последними пассажирами, к дальнему концу деревянного помоста.

Я мог бы укрыться в тени и понаблюдать за ним, пока не пойму, что ему надо. Это было бы самое умное, потому что в те дни я знал о противнике куда меньше, чем сейчас, и при моих скудных знаниях даже самый малый пустяк мог быть мне полезен. Но мою ненависть к гоблинам — другого названия для них я не знал — превозмогал только страх, и я боялся, что чем дольше буду оттягивать схватку, тем меньше у меня останется мужества. Совершенно бесшумно — это не был особый дар, просто сказывались мои семнадцать лет, гибкость и превосходная физическая форма — я достиг павильона и последовал внутрь вслед за гоблином.

Двухместные машинки были совсем маленькими, чуть выше моих коленей. От задней части каждой из них поднимался шест, соединявшийся с сетью электрокабелей под потолком, откуда машины получали энергию, достаточную, чтобы водитель мог бешено врезаться в машины таких же бешеных водителей. Когда аллею заполняли простаки[1], этот павильон был одним из самых шумных мест на ярмарке, вопли и боевые кличи сотрясали воздух. Но сейчас здесь царила та же сверхъестественная тишина, что и на карусели с окаменевшими лошадьми. Низенькие машины не могли служить укрытием, а под деревянным помостом была пустота, и каждый шаг гулко раздавался в спокойном ночном воздухе, так что подобраться незамеченным было отнюдь нелегко.

Мой враг невольно помог мне — он был слишком поглощен задачей, которая привела его на ярмарку в эту лунную ночь. Вся его осторожность была истрачена на дорогу. Он стоял на коленях позади одной из машин, склонив голову над лучом света от фонарика.

Когда я подкрался поближе, янтарный отсвет помог разглядеть его: это был действительно крупный экземпляр, широкоплечий и с крепкой шеей. На спине, под туго натянутой желтой в коричневую клетку рубашкой, отчетливо выделялись мышцы.