Сумеречный вор (ЛП)

Когда Харуюки увидел кошмарную атакующую мощь «Доспеха бедствия», Кром Дизастера, он был потрясен до мозга костей; это было всего несколько месяцев назад. Да уж, это «Усиленное вооружение» точно пропитано невероятной злобой и яростью.

– …А те, у кого источник – обида или зависть, получают аватары, склонные к непрямым атакам; те, у кого в основе отчаяние, нередко ранят себя, чтобы нанести урон противнику, – саморазрушающиеся аватары. Но далеко не все аватары имеют разрушительную силу такого рода; ты ведь это уже понимаешь, верно?

– …Ага.

Все было в точности так, как она сказала. Крылья Харуюки сами по себе не были орудием уничтожения, и мотик Эш Роллера тоже. Но тогда «сердечные раны» – что же…

– Рана означает потерю. Дыру в сердце, которая остается, когда ты лишаешься чего-то дорогого, – тихо ответила Скай Рейкер, словно прочтя, что творится в груди у Харуюки. – Оставить эту дыру пустой и отдаться гневу, возмущению, отчаянию – или снова потянуться вперед. Этот выбор и определяет, какой получится аватар.

– Потянуться… вперед?

– Да. Это называется «надежда». Сердечная рана – другая сторона стремления.

С чувством кивнув, Скай Рейкер подняла голову и взглянула Харуюки прямо в глаза из-под своего белого капора.

– Сильвер Кроу. Из всех Бёрст-линкеров, кто появлялся в ускоренном мире, ты, должно быть, сильнее всех хотел дотянуться до неба. Твоя сила воли, твое стремление к небу создало тебе способность летать, создало крылья. Слушай внимательно… ты летал вовсе не потому, что у тебя были крылья. Все наоборот. Ты хотел летать, и ты заставил крылья материализоваться.

– Я хотел… летать…

Он хриплым голосом повторил эти слова, потом еще несколько раз прокрутил их мысленно, пытаясь понять, – потом лицо Харуюки под серебряной маской исказилось, и он замотал головой.

– Это… ерунда какая-то. Если можно летать на одной силе воли, то… эти крылья, получается, только для красоты…

– В конечном счете все именно так. Какой-то феномен привел к тому, что крылья, которые ты считал объектами, и «способность к полету», прописанную в системе, у тебя отобрали. Однако источник твоей способности к полету, силу воли, у тебя никто не отбирал. Потому что это отобрать невозможно, кто бы какими бы спецприемами ни пользовался.

– Не может быть… не может такого быть! – Харуюки обхватил колени и опустил голову. – Даже если во мне есть желание летать в небе, это всего лишь… триггер. «Брэйн Бёрст» его прочел и создал крылья и способность к полету. Если так, то в этом мире эта способность и должна быть сутью аватара! И если… если я ее не заберу обратно, я никогда…

Последние слова он простонал, обхватив себя руками с такой силой, что чуть пальцы не отломились.

Какое-то время был слышен лишь свист ветра, дующего в трехстах метрах над землей. Перед глазами Харуюки у самого края тянущегося к небу садика покачивался незнакомый цветок. Порыв ветра оборвал его лепестки и унес.

– То есть ты хочешь сказать что-то в таком ключе?

Даже после выплеска ярости Харуюки донесенный до него ветром голос Скай Рейкер звучал так же спокойно, как и прежде; более того, в нем слышались нотки веселья.

– «Здесь, в ускоренном мире, такие вещи, как сила воли, бессмысленны. Все, что здесь происходит, определяется только системой – компьютерными вычислениями и данными».

– …Но это же так и есть, да? Это же VR-игра. Цифровые данные, да – что же еще.

– Моя коляска.

Эта резкая смена темы заставила Харуюки поднять голову.

– Посмотри повнимательнее. Это не «Усиленное вооружение». Это ровно то, на что она похожа, – просто кресло и колеса. Однако ты уже видел, как она ехала сама собой, верно?

Сбитый с толку Харуюки никак не мог понять смысл вопроса, но тем не менее ответил:

– А… ага. Там внутри какой-то двигатель, да? Что-то вроде моторчика.

Там должен быть моторчик. Раз она ехала сама собой. А в руке, наверно, маленький контроллер…

С этой мыслью Харуюки вытянул шею и уставился на элегантное серебряное устройство.

После чего его ударил по башке такой мощный шок, что глаза превратились в щелочки.

Ничего. Тонкая ось, ступица, обод – но ничего, что напоминало бы мотор, не было. Может, реактивный двигатель? Харуюки заглянул за коляску, но ни сопла, ни чего-то еще подобного тоже не обнаружилось.

– Но, но, совсем недавно, она же ехала, сама.

Сидя перед обалдело бормочущим Харуюки, Скай Рейкер развела тонкие руки, прежде сложенные на коленях. В руках не было ни намека на какой-то контроллер.

Сохраняя эту позу, совершенно неподвижный аватар в инвалидной коляске –

Скрипнув колесами, медленно отъехал назад.

– …Не… не может быть.

Скрип, скрип. Коляска еще отъехала назад и, очутившись на траве, вдруг развернулась. Мало того – она, как фигурист на льду, принялась изящно выписывать кренделя. Несколько секунд длился этот танец, после чего коляска застыла в исходном положении – словно и не сдвигалась вовсе.

– Как ты это сделала?

– Как я это сделала… спрашиваешь.

Плечи Харуюки задрожали, глаза распахнулись до предела.