Сумеречный судья

Родерик Калленти кивнул — он не любил никому досаждать своим обществом, боясь стеснить и наскучить.

— У вас с Лаурой тоже чудесный дом, — заметила Франсуаз, вытирая ладонью масло, капавшее с подбородка в ложбинку между высокими грудями. — Лаура прекрасная хозяйка. А Лиандр и Милосса — любой отец мог бы мечтать о таких детях.

Демонесса ободряюще ему улыбнулась. Родерик быстро кивнул головой, потом повернулся ко мне. Его пальцы были сцеплены, и он нервно перебирал ими.

— Прости, что свалился вам на голову без предупреждения, — пробормотал Калленти. — Вы еще даже не позавтракали.

— Оставь, — сказал я. — Или тебе не нравится, как готовит Тереза?

Родерик смущенно улыбнулся. Потом решил, будто я обижусь, если он откажется от угощения; и схватил со стола первое, что попалось под руку.

— Хочешь варенья? — спросил я.

— Я? Нет, Майкл, — только сейчас он заметил, что жует пресный тост, потом потряс головой. — Мне надо поговорить о Мэделайн.

— Что с ней случилось?

Франсуаз облизывала пальцы, внимательно глядя на нашего утреннего гостя.

— Она очень нервничает, Майкл, — проговорил Род. — Не находит места. Не знаю, что с ней случилось. Тебе известно, мы дружим с детства. Выросли вместе. И я — я не могу смотреть, как Мэд мучается сейчас.

Он развел руками.

— Не понимаю, в чем дело. Ведь у нее все хорошо. Она замужем, у них скоро родится ребенок — Майкл, на нее невозможно смотреть.

Я кивнул, задумчиво глядя сквозь него.

— Я тоже это заметил. Когда мы виделись с ней пару недель назад. Но Родерик — не знаю, чем мы можем помочь. Здесь нужен психотерапевт.

Он беспомощно посмотрел на Франсуаз.

Кто бы ни пришел к нам в поисках помощи, будь то некромант Серой Башни или гоблин с Малахитовых Гор, — все они думают, что любую проблему можно решить деньгами. Но большинство человеческих бед рождаются в их собственных душах.

К счастью, у меня больше нет души.

И все же Френки считает, что надо помогать каждому, кто в этом нуждается — и именно поэтому Родерик Калленти с такой настойчивой беспомощностью смотрел на нее.

— Род, — Франсуаз старалась подбирать слова осторожно. — Нам сложно вмешиваться в жизнь Мэделайн. Ей и правда стоит сходить к психологу, может быть, некроманту — пойми, мы не отказываем тебе, но так Мэд на самом деле будет лучше.

— Вы не понимаете, — он покачал головой. — Все дело в этом месте — я говорил, как мне бывает хорошо, когда я прихожу к вам. Именно это и необходимо сейчас Мэделайн, я чувствую — уверенность, спокойствие, и чтобы все было хорошо. Поговори с ней, Френки, пожалуйста.

3

— Родерик всегда был неудачником, — заметил я, отрезая кусок нежного орехового бисквита.

Я не мог есть в присутствии нашего посетителя — он портил мне аппетит.

— Нельзя так говорить, Майкл, — рассеянно бросила Франсуаз.

Девушка сидела, задумчиво наклонив голову, и ее мысли занимала Мэделайн.

— Но это правда, — возразил я, наливая себе сок. — Он никогда не мог добиться того, чего хотел, и лопал сено, когда все вокруг объедались апельсинами. Нам-то с тобой хорошо известно, как он любил Мэделайн — он и сейчас питает к ней — как это там говорят? — а, нежные и глубокие чувства. Но нет — его родители махнули пальцем, и он женился на толстоватой хлопотунье, которая в первую же пару лет родила ему двоих детей.

Я кивнул в подтверждение своих слов, затем взял себя оставшийся кусок кекса.

— Он смирился с тем, что потерял Мэд — и теперь все ищет предлог, лишь бы побыть рядом с ней и ее мужем. Повздыхать и уйти, глотая слезу, и даже ни разу не посмотрев на нее открыто. Этому человеку нравится страдать — так и гном с ним.

— Нет, — покачала головой Франсуаз. — Я должна поговорить с Мэделайн. Может быть, у нее проблемы с мужем.

— С Филом? Оставь. Фил — порядочнейший и скучнейший хоббит из всех, кого я встречал. Он даже дату их свадьбы помнит.

Я бросил взгляд на часы.

— Можем заехать к ним, если хочешь, — сказал я. — Только не вижу особенного смысла. Ни у Мэделайн, ни у Фила не хватит фантазии, чтобы сделать свой брак неблагополучным.

4

— Я ухожу, дорогая.

Мэделайн Ти'Айлинэль любила своего мужа.

Фил подошел к ней и поцеловал в щеку. Она была высокой и худой, а ее щеки впалыми — и иногда ей казалось, что Родерик Калленти женился не на ней, а на Лауре именно потому, что та была пухленькой и розовой.

— Как там наш малыш?

Его пальцы провели по ее уже начавшему увеличиваться животу — таким невинным, таким заботливым жестом.

— Мэд, а ему уже не пора толкаться?

Она засмеялась — нешироко и негромко. Мэделайн никогда не заговаривала громко. Это невежливо и может побеспокоить других людей.

— Что ты, Фил, еще слишком рано.

Фил Ти'Айлинэль положил руку ей на спину, дружески обнимая.

— Не перетруждайся, Мэд. Помни — для этого у нас есть элементали. Тебе нельзя много работать.

— Не надо, Фил. Я же не больна…

Она думала о другом.