Сумеречный Фронтир

В двадцать лет я вернулся домой, где меня очень тепло встречал мой отец. Он был очень горд за меня и предложил мне долю в его изрядно пополневшем деле. Пока меня не было, он на скопленный капитал обзавёлся некоторой недвижимостью: теперь он был не только главной гильдии ростовщиков, но и владельцем двух таверн, четырёх продуктовых лавок на рыночной площади и кузницей, где ковались лучшие мечи во всей столице. Отец предложил мне взять в свои руки управление любой недвижимостью, и я, несколько колеблясь, в итоге выбрал таверну. Это не означало, что я заступил на должность корчмаря или кулинара, нет. Мне предстояло контролировать весь процесс: заниматься поставками мяса, овощей и всяческих напитков, контролировать деятельность поваров, музыкантов, охранников, осваивать финансовый оборот. Сходу так просто и не вникнешь. Но у меня, признаюсь с гордостью, получилось как минимум не развалить это увеселительное заведение, а даже немного его облагородить.

И шесть лет я занимался исключительно таверной. Большую часть заработанных денег я отдавал отцу без каких-либо раздумий: я знаю, что он распорядится любой суммой золота куда лучше меня. Возможно, однажды тот мешок с монетами, что я принёс ему неделю назад, он превратит в целую бочку серебра. Но теперь я больше не буду приносить отцу доход; в моё отсутствие этим будет заниматься моя жена, которая также довольно быстро научилась всем премудростям этого хитрого дела.

За размышлениями я почти не заметил, как пролетело несколько часов. Я стоял уже совсем недалеко от офицерского стола на порожках здания театра, и сердце моё предвкушало… что-то. Не знаю, чего именно я ожидал, потому что на самом деле в моей душе бушевало смятение. Ведь я планировал оставить прекрасную жизнь ради сомнительного удовольствия оказаться зарубленным северным топором. Но, если посмотреть на это с другой стороны, я бежал от приевшейся городской жизни, скучной и однообразной, туда, где можно показать себя, а попутно отличиться перед богами и королём.

За моей спиной послышался какой-то шум. Не став оборачиваться и проверять, я шагнул на ступени и уже готов был отдать честь взглянувшим на меня офицерам, как вдруг меня кто-то очень бесцеремонно оттолкнул в сторону, да так, что я едва не упал. А свалить меня не так-то просто.

Грубияном оказался настоящий великан. Я всегда считал, что с ростом мне повезло по крайней мере тем, что он не ниже среднего, но этот здоровяк заставил меня почувствовать себя настоящей букашкой. Без преувеличения: верзила возвышался надо мной на полторы головы, а в плечах его можно было обхватить не меньше чем втроём. Вдобавок к невероятным размерам, этот человек имел длинные волнистые волосы, и густую чёрную бороду, что придавало ему довольно грозный вид. Спорить с верзилой мне расхотелось, учитывая, что ударь он меня кулаком в лицо, синяк растянулся бы от подбородка до самого лба.

Этот источник шума в виде громадного человека даже не удосужился извиниться. Он, горделиво выпрямив спину, отчего стал казаться ещё выше, решил бросить на меня насмешливый взгляд исподлобья. Слегка повернув голову в мою сторону и улыбнувшись лишь уголком губ, он начал говорить, наверняка что-то очень обидное и едкое, но вдруг оборвался на полуслове и уставился на меня как на покойника. Несколько секунд громадина меня осматривал, после чего взглянул прямо в глаза и низко и раскатисто произнёс лишь одно слово:

– Клод?

Я впал в ступор. Откуда он может меня знать? Может быть он…

И тут я понял. За густой растительностью на лице и мощными мускулами я не узнал в этом задире своего собственного старшего брата, которого не видел уже по меньшей мере двенадцать лет.

– Гром?!

– Именно так, братишка, – усмехнулся Громмер. – Ты что ж это, тоже собрался крошить черепа варварам?

Так как мой брат и я тормозили очередь, по толпе прошлось некоторое вполне ощутимое волнение. Но перечить никто по понятным причинам не стал. Лишь один из офицеров произнёс усталым голосом:

– Граждане, выясняйте своё родство в другом месте. У нас тут, мать её, война началась, дело срочное и важное.

– Да, я тоже решил записаться рекрутом, – кивнул я Грому, гордо подняв подбородок.

Громмер ещё несколько секунд смотрел на меня, довольно ухмыляясь, после чего обхватил меня за плечи, одним движением подвёл к столу и сказал:

– Клод и Громмер Веллеры, записывайте нас в один отряд.

Честно говоря, я не знал, что ответить. Я чувствовал на себе десятки, если не сотни, взглядов собравшихся на площади людей, и мне было как-то не по себе. Да и крепкая рука Грома, по-братски обнимающая меня за плечо, не очень располагала к здравому мышлению. Пока я размышлял и пытался сообразить, что мне сделать, усатый одноногий офицер со шрамом, проходящим через всё лицо, успел записать нас обоих, после чего поставил на документе печать, свой автограф и протянул бумагу остальным своим коллегам для повторения процедуры.

– Добро пожаловать в армию, – лениво козырнул одноногий офицер, протянул нам вернувшийся к нему документ, после чего молча указал на вход в здание театра.