Сумеречный дозор

— Я, дурак, все время думал, — пробормотал я, не отрывая взгляда от Гесера. — Как вообще мы существуем? Вот Дозор Самары, вот Дозор Великого Новгорода, вот Дозор поселка Киреевский Томской области. Все вроде бы самостоятельны. По сути — при всех проблемах бегут к нам, в Москву… Хорошо, это не оформлено де-юре, но де-факто — Московский Дозор руководит Дозорами всей России.

— А также трех государств СНГ… — пробормотал Гесер. Выпустил клуб дыма. Дым стал собираться в воздухе плотный густым облаком, не расползаясь по купе.

— Хорошо, а что дальше? — спросил я. — Но как взаимодействуют независимые Дозоры России и, к примеру, Литвы? А России, Литвы, США и Уганды? В человеческом мире все понятно, у кого дубинка больше и кошелек толще — тот и заказывает музыку. Но ведь российские Дозоры покруче американских! Я даже думаю…

— Самый сильный Дозор — французский, — скучным голосом сказал Гесер. — Сильный, хоть и крайне ленивый. Удивительный феномен. Не можем понять, с чем это связано — ну не с потреблением же сухого вина и устриц в немыслимых масштабах…

— Дозорами правит Инквизиция, — сказал я. — Не споры разрешает, не отступников наказывает, а именно правит. Дает разрешение на те или иные социальные эксперименты, назначает и снимает руководство… переводит из Узбекистана в Москву… Есть Инквизиция — и у нее есть два рабочих органа. Ночной и Дневной Дозоры. И единственная цель Инквизиции — сохранение существующего статус-кво. Потому что победа Темных или Светлых — это все равно поражение Иных в целом.

— Что дальше, Антон? — спросил Гесер.

Я пожал плечами.

— Дальше? А дальше ничего. Люди живут своей маленькой людской жизнью. Радуются маленький людским радостям. Кормят нас своим теплом… и поставляют новых Иных. Те Иные, у кого амбиций поменьше — живут почти обычной жизнью. Только сытнее, здоровее и дольше, чем обычные люди. Те, кому неймется, кому хочется схваток и приключений, идеалов и борьбы — идут в Дозоры. Те, кто разуверился в Дозорах — идут в Инквизицию.

— Ну и? — подбодрил меня Гесер.

— Вы-то что делаете в Ночном Дозоре, шеф? — спросил я. — Не надоело… за тысячи лет?

— Допустим, мне до сих пор нравятся схватки и приключения.. — произнес Гесер. — А?

Я покачал головой:

— Нет, Борис Игнатьевич. Не верю. Я вас видел… другим. Слишком усталый. Слишком разочарованным.

— Тогда предположим, что я все-таки хочу покончить с Завулоном, — спокойно сказал Гесер.

Я подумал секунду:

— Тоже не выходит. Сотни лет… кто-то из вас уже прикончил бы другого. Завулон тут говорил, что магия — как удар шпаги. Так вот, вы не на шпагах деретесь, а на спортивных рапирах. Обозначаете укол, а не протыкаете врага.

Гесер помедлил и кивнул. Еще одна плотная струйка дыма вонзилась в сизое табачное облачко.

— Как ты думаешь, Антон, а можно прожить тысячи лет и по-прежнему жалеть людей?

— Жалеть? — уточнил я. Гесер кивнул:

— Именно жалеть. Не любить — не в наших силах любить весь мир. Не восхищаться — мы слишком хорошо знаем, что это такое — человек.

— Жалеть, наверное, можно, — кивнул я. — Но к чему ваша жалость, шеф? Она пуста и бесплодна. Иные не делают человеческий мир лучше.

— Делаем, Антон. Как бы там ни было, но делаем. Поверь старику, который многое повидал.

— Но все-таки…

— Я жду чуда, Антон.

Я вопросительно посмотрел на Гесера.

— Не знаю, какого именно. Что все люди обретут способности Иных. Что все Иные вновь станут людьми. Что однажды, все-таки, деление пройдет не по признаку «человек или Иной», а по признаку «хороший или плохой», — Гесер мягко улыбнулся. — Совершенно не представляю, как такое может произойти и произойдет ли когда-либо. Но если это все-таки случится… я предпочту быть на стороне Ночного Дозора. А не в Инквизиции — могучей, умной, правильной, всемогущей Инквизиции.

— Может быть, того же ждет и Завулон? — спросил я.

Гесер кивнул:

— Может быть. Не знаю. Но лучше знакомый старый враг, чем молодой непредсказуемый отморозок. Считай меня консерватором, но я предпочитаю рапиры и Завулона, чем бейсбольную биту и прогрессивного Темного мага.

— А что вы посоветуете мне?

Гесер развел руками:

— Посоветую? Самому принять решение. Ты можешь уйти и жить обычной жизнью. Ты можешь пойти в Инквизицию… я не стану возражать. И ты можешь остаться в Ночном Дозоре.

— И ждать?

— И ждать. Хранить в себе то, человеческое, что еще осталось. Не упасть в экстаз и умиление, навязывая людям ненужный им Свет. Не свалиться в цинизм и презрение, возомнив себя чистым и совершенным. А самое трудное — не разочароваться, не разувериться, не стать равнодушным.

— Невелик выбор… — сказал я.

— Ха! — Гесер улыбнулся. — Радуйся, что он вообще существует.

За окнами мелькали окраины Саратова. Поезд сбавлял ход.

Я сидел в пустом купе и смотрел на крутящуюся стрелку.

Костя продолжал следовать за нами.

Чего он ждет?

В наушниках звучал голос Арбенина: