Сумасшедшее танго (СИ)

К концу следующей недели я уже весь на нервах и это жутко мешает мне работать. Заканчивается всё тем, что в пятницу, после неудачного слушания, я напиваюсь сначала в баре, потом приезжаю домой и достаю начатую бутылку восемнадцатилетнего «Чивас Ригал». Я сижу на полу у электрического камина и потягиваю скотч, вглядываясь, как заворожённый, в языки искусственного пламени. Снова и снова вспоминаю страстный поцелуй с Селеной. Это был самый сладкий поцелуй в моей жизни. Ни один я не могу вспомнить так ярко, как этот. Я думаю и делаю вывод, что я вообще ни один поцелуй конкретный не могу вспомнить, даже первый. Набираюсь смелости и звоню ей уже в 23:45, потом 23:50, 23:55. Она не отвечает.

— Мать твою! — злюсь я.

Дурацкие мысли мучают меня о том, где она? с кем она? что делает? Выключаю телефон, потому что никого не хочу слышать и видеть. Продолжаю пить, но это не помогает. Не помогает выгнать из головы её улыбку, её голос, её запах, её поцелуй.

Суббота.

Я так и не включаю телефон, не еду на семейный ужин в наш дом, открываю ещё бутылку двенадцатилетнего скотча из своего бара и продолжаю пить. Вечером снова звоню Селене и после десятого вызова она наконец-то отвечает.

— Алло, — слышу её бархатный голос и тепло разливается в груди.

— Мне нужно тебя видеть, — говорю я заплетающимся языком.

— Зачем? — холодно спрашивает она.

— Мне плохо без тебя, — отпиваю скотч.

— Алекс, ты пьян и бредишь, — спокойно и серьёзно говорит она. — Прими холодный душ и выспись.

— Селена?! — в отчаянии зову её и слышу гудки.

СЕЛЕНА

Сбрасываю вызов. Смотрю на смартфон и вспоминаю наш страстный поцелуй. Я так и знала, что он опасный. Он так потрясно целуется. Какие нежные у него губы, а его руки заставили моё тело изнывать от желания. В его руках я обмякла, как сливочное масло на солнце. После того, как он прижал меня к своим бёдрам, я почувствовала как внизу живота приятно потеплело и я расслабилась. Инстинкты мать их! Предательское тело. Я ненавижу это ощущение, когда я не могу контролировать это, когда природа берёт верх над разумом. Я так долго училась контролировать своё тело, вот и сработал аварийный «стоп-кран». Мозг дал моментальный сигнал это остановить.

Испугавшись, что опять не устою перед его очарованием, я две недели после этого поцелуя холодно игнорировала его. Я думала, что это поможет нам дистанцироваться и заниматься только работой, но я стала замечать, что на работе Алекса это плохо отражается. Он стал рассеянный и злой. На всех огрызался. В пятницу Джинни довёл до слёз, после слушания в суде. «Нет, так не пойдёт! В понедельник напишу заявление на увольнение», — твёрдо решаю я. Так для меня и для него будет лучше. Он не будет мня видеть и вернётся к прежней жизни. Его удручённый вид меня тоже отвлекает от работы.

Ещё Джеймс вчера сообщил, что отец отправляет его в Нью-Йорк открывать филиал. И сколько там ему придётся пробыть он точно не знает. Месяц, три, может больше, пока всё наладится. Но он обещал прилетать по возможности.

Слышу, как гремит гром и лондонское небо за окном рассекает молния. Через несколько минут крупные капли начинают барабанить по стеклу и карнизу. Начинается ливень, приятной музыкой успокаивая и располагая к уютному отдыху с чашкой чая. Иду на кухню завариваю себе чай и открываю ноутбук, чтобы немного поработать. Но я никак не могу сосредоточится на работе. В мыслях полный хаос, они роем кружат вокруг Алекса.

Я подхожу к окну посмотреть, как капли бьют по стеклу. «Погодка прям располагает к ночному просмотру старого кино», — думаю я и кутаюсь в плед. Сажусь с ногами на мягкий диван и включаю «Римские каникулы». Очень люблю старые романтические фильмы. Только во время них я по-настоящему отдыхаю, они не грузят смыслом существования и бытия.

В 23:15 сигнал сообщения отвлекает меня от просмотра.

Алекс: хочу тея виеть

Я: ты пьян.

Алекс: выляни в оно, пожуста

«Он даже написать нормально не может, так сильно пьян», — улыбаюсь я. С недоверием смотрю на окно и решаюсь подойти. Смотрю на улицу, освещённую фонарями, и вижу стоящего под дождём Алекса, промокшего, съёжившегося, и шатающегося. «Ну точно, как брошенный котёнок», — грустно улыбаюсь я. Он поднимает взгляд на мои окна и улыбается, увидев мой силуэт в окне. «Боже! Он еле держится на ногах!» — решаю, что в таком состоянии его нельзя оставлять на улице, тем более под дождём. Можно вызвать такси и отправить домой, но он может не пойти домой, а отправиться дальше пить. Найдёт ещё приключений на свою пьяную задницу. «Хардфорд, мать твою!»

Я пишу ему сообщение: заходи.

Он звонит в домофон, и я открываю. Жду его у дверей, что-то долго его нет. Вступаю ногами в мягкие лоферы, выхожу в вестибюль и вижу его сидящим на ступенях. Наклоняюсь и беру его за плечи, пытаясь поднять.

— Селена, — улыбаясь смотрит на меня и пытается встать, держась одной рукой за перила лестницы.

— Пойдём, Алекс, — подхватываю его за вторую руку, закидываю себе на плечо и помогаю встать.