Сумасшедшая принцесса

Птички поют, солнышко светит, Бес приободрился и втянулся в ровный, размеренный аллюр. Кра-со-та! А Эткин прав, и чего это я так переживаю из-за отказа Генриху? Ведь сама понимаю: то, что тебе дорого, — отпусти, не принуждай, не удерживай. Вернется — значит, твое. Не вернется — твоим никогда и не было. Любит меня — значит, вернется. Любовь — она как свободолюбивая птичка: в неволе, может, и живет, а вот петь — не хочет. Муж, дом, дети — и все, прощай свобода. А что может быть слаще свободы? Неведомые страны — которые еще предстоит увидеть, незнакомые люди — с которыми еще предстоит встретиться, нехоженые дороги — по которым еще предстоит пройти. А рядом — верные друзья, и надежный меч за спиной.

Над головой промелькнула тень. Я сняла шляпу и приветственно помахала ею. Эткин летел очень необычно — на спине, лениво, словно веслами, загребая крыльями. Кислое выражение морды, обвисший хвост.

— Выпить бы! — мечтательно закатил он слезящиеся глаза. — Так прямо и ощущаю песок под языком и вкус кошачьей мочи во рту!

— Пить надо меньше, — наставительно сказала я.

— Меньше не наливали, — вяло оправдывался дракон. — Давай подгоняй жеребца! У жены паромщика, говорят, знатное пиво. Только, если не поторопимся, орк с полуэльфом его без нас вылакают!

— Стой, — вспомнила я, — а как же заветный погребок с элитным эльфийским?

— Да ну, нашла что вспомнить, — еще больше помрачнел Эткин. — Там и трехсот бутылок не набралось. Нам-то с грифоном на двоих…

— Вы что же, так все триста бутылок вчера и выпили?

— Ага, — гордо подтвердил выпивоха. — Долго ли умеючи-то!

— Эткин! — позвала я минуту спустя. — Все хотела спросить, что ты чувствуешь там, высоко в небе?

— О-о-о-о-о! — вдохновенно протянул дракон, всплескивая крыльями и счастливо улыбаясь от уха до уха. — Много всего. Но все это можно выразить одним словом — свобода!

— Свобода от чего? От земли?

— Глупая! — по-доброму усмехнулся дракон. — Не от земли, не от проблем, не от плоти. Свобода — это полная гармония с самим собой. Это счастье осознания самого факта бытия, со всеми его радостями, проблемами и печалями. Это дорога под ногами, ветер странствий в лицо, верный друг рядом. Свобода, ты — и ветер. Что еще нужно для счастья?

Я задумчиво покосилась на парящего гиганта. Надо же, неужели он читает мои мысли? Ведь всего мгновение назад и я пришла к тому же выводу.

— Поспешай! — крикнул Эткин, набирая высоту. — Пиво ждать не будет!

Я пришпорила коня. Заскучавший Бес рванулся вперед, явно намереваясь обогнать самоуверенного дракона. Ветер странствий упруго бил в лицо, неся упоительный аромат цветущих луговых цветов и влагу приближающегося дождевого облака. Мне стало удивительно хорошо и спокойно. Как и сказал дракон, в душе царила гармония. Я приподнялась в стременах, раскинула в стороны руки и громко запела от переполнявшего меня ощущения свободы.

Что слаще свободы на свете, скажи?
Алмазы бери и дворцы разрушай,
Любым испытаньем меня накажи,
Но только свободы, прошу, не лишай!

Бесцельно в богатстве сгорают года,
Они преходящи, и счастье — не в них,
Пускай остается со мной навсегда
Свобода… И ветер — один на двоих…

И даже любовь, что другим дорога,
На главный вопрос не дает мне ответ,
Такая судьба — как подарок врага,
Ее не приму… Ведь свободы в ней нет…

Эпилог

— Думаешь, она не поняла, кем ты являешься на самом деле, — когда увидела твой портрет в Лабиринте судьбы? — спросила Ринецея.

Астор, ее старший брат, великий архимаг и принц демонов, отрицательно покачал белокурой головой:

— Да ты что, сестра! Принцесса Ульрика — еще ребенок! Такой же доверчивый, непредсказуемый и склонный к максимализму. Ей ли с нами тягаться?

— А там, в Храме, она… — нерешительно начала демоница.

Но принц одной снисходительной улыбкой разом отмел все невысказанные опасения:

— Это просто досадное недоразумение. Неблагоприятное стечение обстоятельств. Ты ослабила бдительность, переоценила значимость наших побед. Но теперь мы будем умнее…

— Конечно! — согласилась Ринецея, любовно поглаживая переплет старинной книги, лежавшей у нее на коленях. — Ты прав, дорогой брат! Никуда она от нас не денется, эта заносчивая рыжая девчонка!

Астор постучал черным когтем по толстому тому, так приглянувшемуся его сестре:

— Она придет за этим, ей нужны «Хроники Бальдура».

— Путь к храму Розы, — насмешливо уточнила демоница.

— Он самый! — подтвердил Астор.

Потом он прищурил золотистые глаза, подчеркнуто вульгарно причмокнул алыми губами и послал воздушный поцелуй, адресовав его кому-то, находящемуся сейчас совсем в другом месте:

— Мы ждем тебя, Сумасшедшая принцесса!

— Ждем! — многообещающе повторила Ринецея.