Сумасшедшая одержимость

Шторы были раздвинуты, дневной свет заливал всю комнату, но он все равно нашел самый темный угол, в котором и стоял, прислонившись к стене. Могла только представлять, что он перебежал туда, как таракан. Надоедливые маленькие букашки, которых так легко раздавить.

– Отсосала Аллистеру?

Я вздохнула.

– И сразу же пошлить, не изменяешь себе. Ты хоть иногда говоришь на другие темы, Дик?

Я направилась на кухню и тут же напряглась, почувствовав, что он подошел ко мне сзади. Он схватил меня за руку и развернул к себе.

Он всегда был хорошо одет – например, сегодня на нем была рубашка в полоску и черные брюки – но его всегда преследовал запах дешевого одеколона, сигаретного дыма и потных стриптизерш, а жирно блестящий гель едва удерживал зачесанные волосы.

Его пальцы впились в мою кожу.

– Я проследил за тобой сегодня после клуба. И давно ты с ним трахаешься?

Всегда, всегда ссылайся на пятую поправку.

– Без понятия, о чем ты.

– У тебя засос на шее, мелкая ты шлюшка.

«Черт. Вот же гад».

Он очертил лиф своим мясистым пальцем.

– Если тебе хотелось трахнуть сосульку, я бы мог тебе с этим помочь.

– Дик, Бога ради, ну святое воскресенье же, давай не будем обсуждать, кто, что и куда пихает.

– Отплатишь мне лично, и тогда я, может быть, об этом забуду. – Он потер пальцем засос на моей шее, и я поежилась.

– К счастью, я больше не сплю с приемными сыновьями. – Я похлопала его по груди. – Тебе налить?

– Ты думаешь, я позволю ему вот так позорить моего отца? – спросил он, когда я отошла к шкафчикам.

– А что насчет меня? Только не говори, что я на неделю посадила себя на домашний арест зазря?

Он стал разглядывать пятно на галстуке.

– Шлюшки всегда остаются шлюшками. А вот Аллистер перешел черту. Я не позволю своему отцу умереть посмешищем.

Перевожу: ему нравились хорошие шлюхи, и он не мог заставить себя наказать женщину за то, что с ней было легко переспать. Это было бы непродуктивно, учитывая его сферу работы и все такое.

Я налила себе воды из-под крана.

– Ну, я не думаю, что Аллистер в ближайшее время собирается на исповедь. Так что вперед, отомсти ему, Дики.

На его лице промелькнула нерешительность, и меня это развеселило.

– О-о-у, – проворковала я. – Тебя пугает злой и страшный федерал?

Он фыркнул.

– Не могу тебя винить, больно уж он резвый со своим пистолетом. – Я облокотилась на столешницу. – Я так понимаю, ты выскользнул с собрания, как маленький таракашка, и больше никто не видел эту вечернюю… встречу?

Его глаза сузились – он не любил насекомых, – но кивнул.

– Ну, значит, и защищать ничью честь нет никакой необходимости, верно?

Он задумчиво потер щеку.

– Но это дело принципа все-таки.

– Принципы – это удел дураков. Не говоря уже о том, что я что-то не помню, чтобы ты хотя бы пискнул, когда тот Абелли сегодня поносил меня и твоего отца.

– Безобидный пацанский разговор. Член в жену моего отца никто не пихал. – Он прожег меня взглядом.

– Ой, я тебя умоляю. Ты же всего лишь предполагаешь. Готова спорить, ты не задержался, чтобы действительно что-то увидеть.

Он шмыгнул носом, и я поняла, что угадала.

Никогда так не радовалась тому, что федерал был хладнокровным и пугающим ублюдком, как в этот момент.

– Так что, расскажешь мне, зачем ты тогда за мной пошел? – спросила я.

– Ага. Тебе пора выносить шмотки из квартиры, вот почему.

Я нахмурилась.

– Ты, наверное, и не заметила, что у тебя муж помирает, пока ты там шлюхаешься с Аллистером и все такое. Врачи говорят, что ему осталась максимум неделя. Так что все вот это барахло, – он сделал круг пальцем в воздухе, – должно было исчезнуть отсюда еще вчера.

– Дики, это не очень гостеприимно с твоей стороны.

– Это место принадлежит моему отцу, а значит, очень скоро станет моим. Если хочешь, то оставайся, но тогда я потребую платы. – Его маленькие глазенки опустились к моей груди.

– Заманчиво, но я откажусь. Обслуживание у тебя тут отвратительное, моя стиралка не работает уже неделю.

– И ты не дождешься ни цента с его завещания.

Я поджала губы.

– Мне не нужны деньги Ричарда. У меня еще от Антонио полно осталось.

Он издал саркастичный звук.

– Конечно. Позвони, если передумаешь и решишь остаться. Я тебя трахну нежнее, чем Аллистер. – Он захлопнул за собой дверь.

Я оглядела квартиру, полку, забитую книгами и безделушками, картины – от дешевого портрета Мэрилин Монро до оригинала Пикассо, – швейную машинку, пакеты с тканями и нитками, беспорядочные стопки журналов с модными идеями, обведенными шариковыми ручками, и чрезмерное количество декоративных подушек. Если бы я была консервативной, я бы сказала, что тут бардак. Будь я Аллистером, я бы назвала это ночным кошмаром.

Вне зависимости от этого переезды я ненавидела с еще более лютой страстью, чем та, которой пылали обложки моих старых любовных романов.

Я побилась головой о кухонный шкафчик.

* * *

Той ночью я не стала готовить ужин. Я съела миску хлопьев, смотря один из моих любимых банальных сериалов на испанском. Магдалена сменила язык сто лет назад, и я все никак не могла вернуть его обратно.