Сумасшедшая одержимость

Нет лучшего способа сказать женщине, что ты не заинтересован в ней, чем бросить ее голой в своей постели на три года.

– Туше.

– Плюс, я, в общем-то, и не заинтересована в этом.

Валентина хмыкнула.

Я посмотрела на нее.

– Что?

– Ничего.

– О, ради всего святого, колись уже.

– Если он тебя не интересует, как думаешь, стоит ли мне попробовать?

Я засмеялась от неожиданности.

– С Кристианом?

Она кивнула.

О боже мой, она серьезно. Мое изумление упало камнем в живот.

– Зачем тебе это?

– Я тебя умоляю, ты вообще его видела?

– Разумеется, но мы же только что говорили о том, какой он мудак, разве нет?

– Как там говорят… Чем хуже характер, тем лучше в постели?

– Мне кажется, так никто не говорит.

В ее глазах мелькнул лукавый огонек.

– Нет, ну если тебя эта мысль расстраивает…

– Меня совершенно точно, на сто процентов ничего не расстраивает, но ты разве не с Эдди?

Она помахала рукой.

– Он начинает мне изменять, прямо как муж. Пора искать кого-то еще.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки.

– Если Рикардо узнает, что ты спишь с другими мужчинами…

– Не сотрясай воздух. Я в курсе и всегда осторожна. Так вот… Скажи честно, тебя бы это задело? Потому что мне не обязательно…

– Я же говорю, меня он совершенно не интересует.

Черт, какая же жара. Казалось, что за последние несколько секунд солнце начало жечь сильнее. Я убрала волосы с шеи.

– Ну ладно, если ты уверена.

– Я уверена.

Кажется, я выпила слишком много «Маргарит», потому что они начинали слипаться в свинцовый комок в желудке.

Мой телефон зазвонил, прерывая поток мыслей. Я была так рассеяна, что даже не додумалась проверить, кто звонит, прежде чем ответить на звонок.

– Алло? – Я окунула пальцы ног в прохладную воду.

– Джианна.

Волосы на затылке встали дыбом, а дыхание перехватило.

«Позорище для семьи».

«Ничтожество, а не дочь».

«Как тебя любить такую, девчонка?»

«Всего лишь шлюха».

Грохот захлопнувшейся двери. А затем темнота. Настолько живая, что иногда она касалась меня. Говорила со мной. Делала мне больно. «Шшш, все в порядке. Не волнуйся, твой папá знает, что я здесь».

Невозможно кричать, когда тебе зажали рот рукой.

Вот так и создаются по всему миру рыжеволосые богини.

Пушинка пролетела мимо меня, кружась на ветерке, и приземлилась на воду.

– Ты слышала хоть что-то из того, что я только что сказал? – рявкнул папá.

Ненависть наполнила меня, выжигая все дотла. Я сделала глубокий вдох, чтобы выровнять голос.

– Извини, я сейчас очень занята. Что ты хотел?

– Твоя кузина Сильвия выходит замуж в следующем месяце. Ты будешь присутствовать на свадьбе, даже если мне придется лично притащить тебя, ты поняла?

Паника сжала мою грудь.

– Мне надо будет уточнить у мужа, сможем ли мы приехать.

– Не морочь мне голову, Джианна. Ричард уже одной ногой в могиле. Ты приедешь на свадьбу. Джина пришлет тебе информацию. – Он завершил звонок.

Я уже восемь лет не видела отца. Он никогда не пытался со мной связаться. И, хотя обычно семейные воссоединения должны вселять надежду, я могла только с ужасом спрашивать себя, что ему вдруг от меня понадобилось. У меня было дурное предчувствие, что это как-то связано с ухудшающимся здоровьем мужа и моей грядущей независимостью.

Я сделала глубокий вдох, опасаясь, что меня стошнит прямо в бассейне у Валентины.

– Клянусь, если соседи что-то не сделают с этими чертовыми хлопковыми семенами, лично спилю их дерево, – проворчала Вал, поднимаясь на ноги. – Я отойду ненадолго. Тебе еще налить?

«Отойти ненадолго» означало пойти вдуть еще одну дорожку.

Я развернулась.

– Я с тобой.

На ее лице мелькнул интерес.

– Я думала, у тебя от этого мигрень.

Это было просто удобной отмазкой, чтобы отказываться от предложений, не объясняя каждый раз, что мой психотерапевт не одобряет наркоту.

Мне хотелось выздороветь, хотелось позабыть о панических атаках, а не глушить их зависимостями. Но этот телефонный звонок заполнил собой всю мою голову без остатка и подталкивал к срыву, и все, чего мне хотелось, хоть ненадолго перестать бояться скрывающегося в темноте прошлого.

– Ну, знаешь, как говорят, – прошептала я, – пчела и жалит, и мед дает.

Все мы искали способ продолжать жить эту жизнь.

К сожалению, я нашла свой на конце белой дорожки.

* * *

К вечеру я готова была сблевать в один из своих любимых сапог от «Прада», лишь бы не смотреть, как Валентина будет «пробовать» подкатывать к Аллистеру. Он не нуждался в еще большем внимании, женщины и так бросались на него толпами. Впрочем, меня гораздо больше раздражало то, что к каждой из них он был уважителен и внимателен, в то время как на меня смотрел, как на тарелку с порубленной печенью.