Сумасшедшая любовь

Руки Мики потянулась ко мне снова, но в отличие от прошлого раза, когда он небрежно поднял ее в ожидании, теперь он изобразил вполне нормальный жест. Я взяла его руку и крепко сжала. Я посмотрела в его голубые глаза, недоумевая, могу ли я притянуть его к себе и урвать этот второй поцелуй. Мои губы растянулись в ухмылке, пока я подбирала слова. Я выдала:

– Прости за…

Мика заговорил одновременно со мной:

– Приятно было увидеть тебя снова, Джо-Джо. – Он по-деловому пожал мою руку, прежде чем ушел от нас по тротуару и скрылся из виду.

– Наверное, это последний раз, когда я его видела. – Мой голос сорвался, и Зайон обнял меня.

– Нельзя так быстро сдаваться, моя дорогая. Пока ты говорила с Иден, я раздобыл для нас кое-что. – Он выудил из заднего кармана пару билетов.

Я выхватила их у него из рук и прочитала вслух:

– «Театр абсурда» в Добблер-театре». Ты достал билеты на концерт Мики?

Он поднял брови.

– Ага. Он сказал, что собирался отдать их тебе раньше. – Он ткнул меня в бок. – И еще он сказал, что надеется увидеть тебя снова.

Надежда и разочарование вступили в схватку с ликованием.

– Это мило с его стороны. Но как ты думаешь, что это значит?

– Думаю, это значит, что тебе нужно сказать Энди, чтобы он отстал от тебя.

Я смотрела на билеты, испытывая противоречивые чувства. Должно быть, Мика вторую ночь подряд думал, что я весьма резко его отвергла. Однако он явно отошел после вчерашнего инцидента. Он не мог не заметить, как я отреагировала, когда он поцеловал меня. А вот простит ли он второй холодный прием? И не слишком ли много я воображаю из-за того, что он сказал Зайону? Быть может, у него были и другие причины пригласить меня на концерт, помимо того, что он хотел снова меня увидеть.

Да и я сама толком не разобралась в отношении к Мике Синклеру. Быть может, было лучше позволить ему ускользнуть, прежде чем я к нему что-то почувствую.

– Я не собираюсь ничего говорить Энди, Зайон. Рассказывать здесь нечего.

Глава 10

За выходные Энди рассортировал и заархивировал фотографии с пятничной вечеринки, не разместив ни одну из них на сайте газеты. Мне же он дал скучнейшую задачу подписать их. Я листала картинки, жалея, что не могу забрать их назад. Некоторые стали бы великолепным дополнением к моему портфолио, а Энди все равно не собирался их использовать. Фото Виктории Седжвик отличались великолепным трагизмом, но были совершенно неинтересны тому, кто хотел бы на них заработать. Я записала номер кадра на тот случай, если поймаю его в хорошем настроении. Быть может, он разрешит мне использовать его для себя.

Кристин и Дженнифер громко спорили о том, кто стареет красивее – Брэд Питт или Джонни Депп. Леонард рассказывал байки, как следил за ними обоими, отметив, что Брэд проявил к нему чуть больше участия. Их болтовня превратилась в фоновый шум, который я слышала, но не замечала.

Когда Дерек уселся подле меня, я вскочила, услышав его голос:

– Так ты индианка?

Я бросила на него взгляд и тут же вернулась к просмотру фотографий.

– Мой отец из Индии. А я вообще-то американка.

Он оперся на локоть прямо у моего компьютера и принялся открыто меня разглядывать.

– Просто ты не похожа на индианку. Я всегда думал, что ты хорошо загораешь.

Он считал, что это комплимент для меня? Я подняла бровь, чтобы он понял: мне не нравится тема разговора. Это было все равно, что открыть ящик Пандоры, и опаснее, чем воображал Дерек, ведь на самом деле я была похожа на индианку, просто не так сильно.

Спиральные локоны и смуглая кожа действительно достались мне от отца, а вот каштановые волосы – от мамы – американки до мозга костей, и это выделяло меня среди жителей всего субконтинента. Моя гибридная «расцветка» была наиболее очевидным объяснением того, что я никуда не могла вписаться.

Мое проклятие заключалось в том, что я всегда была недостаточна. Недостаточно индианка. Недостаточно американка. Недостаточно талантлива. Недостаточно папарацци. Недостаточно здорова. Недостаточна.

Это стало очевидно тем летом, кода отец повез меня в Индию. Однажды днем, после того как мы провели там почти неделю, мой отец с дедом поспорили. Отец, который редко повышал голос, говорил так громко, что я слышала его на улице, где стояла у баньяна, поедая кокосовый сукиян, который приготовила для меня Ача-ма.

Из открытой двери донеслись слова «aval malayāli alla», после чего показался мой рассвирепевший отец, окинул меня взглядом и велел собирать вещи.

Я повторила фразу «aval malayāli alla» – «она не малаяли». Я не знала, говорил ли дедушка обо мне или о моей маме. Как бы там ни было, мы уехали на такси. Отец говорил с мамой о том, как его отец не мог разобраться в собственной жизни. Но, когда мы вернулись, они с мамой поспорили и он стал путешествовать чаще. А потом перестал приезжать домой.

Самое интересное, что я всегда рассчитывала на теплый прием моей индийской семьи, потому что мама, явно бросив на меня лишь один взгляд, решила, что я слишком похожа на индианку.

Как можно одновременно сочетать в себе понятия «слишком» и «недостаточно»?