Сумасбродка и олигарх

В следующую секунду раздался хриплый, невеселый смех, Руслан покачал головой, осушил бокал.

— Это все не важно, — печально кинул мужчине.

— Но…

— Все потом. Ты иди. Иди.

Водитель переступил с ноги на ногу, еще несколько секунд постоял, и ушел.

Руслан, плеснув в свой бокал добавки, и я заметила, как его руки чуть подрагивают. Пережитый стресс давал о себе знать. Залпом осушил бокал, даже не поморщившись, налил еще. Он что решил напиться? Спустилась вниз, неслышно ступая по ковру, медленно приблизилась к мужчине, погруженный в свои мысли он меня не замечал. Осторожно коснулась крепкого плеча. Мужчина вздрогнул. Не сразу обернулся. Посмотрел на меня. Осунувшееся лицо старика. Сколько же я ему принесла несчастий.

— Прости, что тебе пришлось сделать выбор, — произнесла слова и поняла, насколько они мало передают те чувства, что я испытываю. Броситься к ногам, целовать их и благодарить мужчину за спасение, молить о прощении. Не, это явный перебор, встрял внутренний голос. Нужно еще что-то сказать или сделать. Но что? — Прости, — повторила одно единственное слово. Мда, мое красноречие не знает границ. В отчаянии отвернулась. Что я за человек, не могу даже нормально попросить прощение? В горле пересохло, сильные эмоции одолевали изнутри, рвались наружу, но моя натура садистски запихивала их обратно.

— Вернуть тебя или отдать фирму, — послышался голос, низкий, с хрипотцой, самый родной во вселенной. Что я буду делать, если потеряю его? Сердце дрогнуло. Дыхание перехватило. И винить в этом можно будут только одного человека, как всегда себя. — Выбор не стоял передо мной, — донеслось следом. — Я отдал бы все, и не только деньги.

Слезы, второй раз за день, медленно полились из глаз. Тихие, молчаливые они бессильно катились по щекам, у меня плакала душа. Я ревела так много лишь однажды, когда умерла мама. Никогда больше, не в моем характере, ни когда очнулась в больнице, ни когда увидела свою синею физиономию в зеркале, ни когда узнала о смерти отца, нет, в тот момент у меня упали две скупые слезы. Бездушная. Думала, что не способна испытать столь острую душевную боль, почувствовать ее, пропустить через себя, омывая слезами. Оказалось, могу.

— Даша, — оживился мгновенно мужчина, скинув свою хандру. Передо мной мелькнуло обеспокоенное лицо. — Что-то болит?

Болит. Еще как.

— Я не достойна тебя. Что я могу тебе дать? — скорбно выдавила через силу.

С минуту меня сверлили изумленные карие глаза, а затем раздался взрыв хохота. И этот смех отличался от предыдущего, бодростью, веселостью, истинной радостью. Я ошеломленно смотрела на преобразившееся лицо Руслана, глаза его искрились, сменяя печали и тревоги, изнутри словно уходило напряжение, принося долгожданное облегчение.

Он смеялся искренно и заразительно. Сама не заметила, как стала улыбаться.

— А что смешного я сказала? — вдруг с обидой вымолвила, но губы странным образом продолжали оставаться в прежнем изгибе. Слезы высохли сами собой. Обижаться с улыбкой на губах, так умею только я.

— Смешно то, что это ты сказала, — хохотнув в последний раз, произнес мачо. Волна благодарности к мужчине рядом затопила мой разум. Он по моей вине лишился бизнеса, но вместо того чтобы обвинять, способен смеется. — Боюсь, что никогда не смогу разгадать тебя до конца, твои мысли и чувства, — закончил голос с грустинкой.

Ощущение покалывание в кончиках пальцев ног, сладкая дрожь медленно поднималась выше, охватывая все мое тело, разгоняя горячую кровь по венам, устремляя бурлящий поток к сердцу. Жаркая, всепоглощающая любовь накрыла меня с головой. Выплыть не удастся, барахтайся, не барахтайся — я тонула. Покорно сложила руки и ноги, пошла ко дну. Не хочу всплывать, не хочу на холодную поверхность. Смотрела в глубокие, карие глаза больше не таясь, распахивая душу. Сможешь, увидишь сам, поймешь без лишних слов.

Я могла не сомневаться, по-другому и быть не могло, Руслан понял.

— Не молчи, прошу, — раздался вкрадчивый голос. Пронзительный взгляд, в котором светилась хрупкая надежда, не отпускал из плена. Без слов все же не удастся обойтись.

— Какое тебе требуется подтверждение? — не смогла удержаться от игривого тона. — Расписаться кровью?

— Просто скажи, и я поверю, — серьезный тон не в пример моему.

Неожиданно алый румянец нежно окрасил мои щеки. Я смущенно потупилась. Никогда раньше не признавалась в любви. И что с того? Чего проще сказать три слова. Три слова, от которых язык онемел во рту. Уставилась на камин, в темный, холодный очаг, как недавно Руслан. Огня нет, почему так притягивает взор?

— Не мучай меня Даша, — услышала голос на грани терпения.

Я садистка. Подозревала давно, но сейчас убедилась.