Султан её сердца (СИ)

Наконец она пришла в себя, вздрогнула, испугавшись настойчивого пиликания будильника, протянула руку к прикроватной тумбочке – тот успокоился. Семь утра. Пора вставать и собираться на работу.

Как же Настя ненавидела всё это. Свою скучную однообразную жизнь, сестру Ангелину, неожиданно появившуюся в этой жизни, своего старикана отчима, совсем выжившего из ума. Собрался умирать и составил завещание в пользу своей родной дочери. Тогда как они с матерью столько лет своей жизни батрачили на него. Но больше всего она ненавидела себя. Через месяц – тридцать. А что она имеет? Работает продавцом-консультантом в «Летауле», живёт с предками в спальном районе и ездит на метро. Тогда когда у Ангелины есть всё. Где же справедливость?

- Чёрт! Чёрт! Чёрт! – била девушка кулаком по дивану. – Чтоб тебя! – последние слова, видимо, предназначались её сестре.

Настя опустила ноги на пол, нащупала тапочки, накинула на плечи халат и направилась в ванную комнату. В коридоре было темно и тихо. Из спальни отчима доносился отчётливый храп. Из зала, где спала мать, - едва слышное посапывание.

Душ не помог – бессонная ночь оставила след на лице. Девушка вернулась в свою комнату, села перед зеркалом:

- Почему всё именно ей? Чем я хуже? – спрашивала она у миловидной блондинки по другую сторону зеркала с растрепавшимся за ночь каре, ярко-зелёными глазами, чуть вздёрнутым носиком и подчёркнутыми татуажем губами.

Так и не получив ответа на вопрос, Настя глубоко вздохнула и, пошарив в косметичке, стоящей тут же на столике перед зеркалом, достала тоналку и занялась титаническим трудом – без следа нужно было замазать последствия бессонной ночи – огромные синюшные мешки под глазами. Через пять минут всё было кончено – от синяков не осталось и следа. Довольная своей работой, девушка попыталась улыбнуться. Не очень-то получалось.

Телефонный звонок заставил её обернуться. Телефон лежал под подушкой. Настя подошла к дивану. О нет! Только не Смурной! Разговаривать с ним не было никакого желания. Девушка сбросила звонок. Вернулась к зеркалу. О нет! Опять! Да что ему нужно? Решила ответить – знала, тот всё равно не отвяжется. И лучше сразу послать, чем игнорировать.

- Привет, Настюха! Не разбудил?

- Чего тебе? – проныла та в трубку.

- На работу едешь сегодня?

- Нет, блин, на каникулах. Еду, конечно, я же не тунеядка, как некоторые.

- Ладно, не злись, - пытался реабилитироваться Смурной. – Я машину новую купил. Хочешь, подвезу?

- Опять «шестёрку»? – язвила Настя.

- Щас. «Форд фокус», - хвастался парень, – практически новый. Всего сорок тысяч километров пробега. Ну, так как?

Настя размышляла. Перспектива тащиться на метро с двумя пересадками, да ещё и в час пик её не очень привлекала, но выслушивать всю дорогу дифирамбы от Смурного было куда хуже.

- Слушай, давай в следующий раз. Ладно?

- Стой! Не клади трубу.

- Ну, что ещё? Смурной, правда, сегодня настроения нет.

- Слушай, ты во сколько заканчиваешь в магазине. Как обычно, в семь? Может, я заеду за тобой?

- Это ещё зачем?

- Может, в кино сходим или так, пивка попьём?

- Или так. Только без пивка. Не звони мне больше! – рявкнула Настя и бросила трубку.

Раздался стук в дверь.

- Доча, ты проснулась? – в двери показалась растрёпанная шевелюра матери.

- Как видишь, - буркнула девушка в ответ, даже не обернувшись.

- Хочешь, блинов напеку.

- Нет. Я позавтракаю на работе.

- Зачем тратить деньги на кафе, если можно поесть дома, - не сдавалась родительница. – Ну, так как насчёт блинов?

- Ма, я же сказала, не хочу я твоих блинов. И отстань уже от меня.

- Ты расстроилась? – немолодая женщина с усталым видом и заспанным лицом, в потрепавшемся байковом халате прошла в комнату и присела на диван.

- Ты о чём?

- О том, что отец вчера сказал?

Настя промолчала.

- Ну, врачи могли и ошибиться. Так что, возможно, всё ещё обойдётся, - хотела успокоить она Настю.

- И чего? – девушка с язвительной улыбкой развернулась в сторону матери.

- И отец поправится, - улыбнулась та.

- Мама, да какая разница: поправится он или нет? – злость и обида переполняла девушку. – Ты пойми, он решил оставить нас ни с чем.

- Зачем ты так говоришь?

- А разве это не так? Он оставил дачу Ангелине. И квартиру тоже.

- Но она его родная дочь! – искала женщина оправдание.

- А мы кто? Так? Приживалки?

- Но Ангелина не выгонит тебя из квартиры. Да и я тут могу жить до последнего своего дня.

- Да это совсем не то! Ты понимаешь? Думаешь, Ангелина такая белая и пушистая, какой она хочет показаться? Я тебя умоляю. Как только папочка коньки отбросит, выставит мигом за дверь и меня, и тебя.

- Зачем ты так?

- Сама не веришь в то, что говоришь, - продолжала девушка злиться. – Ладно. Я на работу опаздываю, - она встала с места, подошла к небольшому платяному шкафу светло-бежевого цвета, открыла дверцу.

- Ладно, твоё дело. Не хочешь блинов, как хочешь, - женщина в спешке покинула комнату дочери.