Сулла

Кроме того, знатность, хотя и обеспечивала значительное преимущество на выборах благодаря престижу и связям, не давала гарантий успеха. Конечно, в спокойные времена ничем не примечательные, но родовитые кандидаты могли добиться успеха, однако такие времена были редкостью — ведь Рим постоянно воевал. Поэтому в условиях конкуренции с другими родами немалую роль играли способности и конкретные достижения соискателей. Недаром знатные фамилии, блиставшие на политическом небосклоне, легко могли исчезнуть с него — надолго или навсегда.[41] Это могло быть вызвано не только пресечением рода, но и отсутствием его достойных представителей.[42] Вот лишь несколько примеров.

Клавдии Марцеллы, к числу которых принадлежали шестикратный консул Марк Марцелл, прозванный впоследствии «щитом Рима» за подвиги в войне с Ганнибалом, и его тезка, последний в до-марианскую эпоху трехкратный консул, успешно завершивший начальный этап Нумантинской войны в Испании, после 152 года до н. э. в следующий раз выиграли консульские выборы лишь в 51 (!) году, но зато потом счастье улыбнулось им три раза подряд. Еще более безрадостными последние десятилетия Республики стали для знатнейшей фамилии Фабиев Максимов. Этот род прославился прежде всего благодаря двум пятикратным консулам Квинтам Фабиям — герою Самнитских войн, победителю при Сентине, диктатору и цензору, и «щиту Рима», дважды диктатору, применившему тактику «выжженной земли» в борьбе с Ганнибалом. Но после консулата Фабия Максима Эбурна в 116 году до н. э. следующему из Максимов удалось стать консулом лишь в 45 году до н. э., да и то лишь на три месяца, когда сложил консульские полномочия Цезарь, причем в последний день года Фабий умер.

Кто мог представить, как не повезет семейству Эмилиев Павлов! Оно дало Риму покорителя Македонии Луция Эмилия Павла и его сына, разрушителя Карфагена Сципиона Эмилиана; оба дважды были консулами, достигли вершины карьеры — цензуры. Прославленным полководцем был и брат Сципиона, консул 145 года до н. э. Максим Эмилиан, отличившийся в войне с Вириатом. Однако после консулата сына Максима Эмилиана, Фабия Максима Аллоброгского, в 121 году до н. э. представитель семейства Эмилиев Павлов удостоился высшей магистратуры лишь в 50 году до н. э. Испытала на себе капризы судьбы и другая ветвь рода Эмилиев, Лепиды — после 126 года до н. э. им пришлось ждать консулата до 78 года до н. э. (правда, они выиграли выборы и на 77 год).[43] В еще более сложной ситуации окажется семейство героя нашей книги, но об этом — в следующей главе.

Кто же были те «новички» (homines novi), которым время от времени удавалось выходить «в люди»? В сословном отношении это всадники, то есть люди, чье имущество оценивалось как минимум в 400 тысяч сестерциев. Только они имели право претендовать на магистратуры, открывавшие путь в сенат.[44] Но кого из всадников называли «новичками»? Обычно считается, что речь идет о людях, которые первыми в роду добились консулата.[45] Такого успеха в эпоху «золотого века» Римской республики, то есть в 201–133 годах до н. э., добивались немногие.[46] Самым известным из них, конечно, был Марк Порций Катон Старший, видный полководец, способный оратор, автор первого прозаического сочинения на латинском языке, дошедшего до наших дней, непримиримый борец за чистоту нравов (но не своих собственных), а также крупнейший предприниматель и экономисттеоретик. Можно назвать и других — победителя Антиоха III при Фермопилах Мания Ацилия Глабриона; друга Сципиона Африканского Гая Лелия; разрушителя Коринфа Луция Муммия Ахейского;[47] Квинта Помпея, «прославившегося» неудачами в Испании и вероломным отказом от заключенного с кельтиберами мира.

Какие формы приобретала борьба внутри правящего класса? Историки пишут о различных фракциях, группировавшихся вокруг знатных семейств — «партии Сципионов», «партии Метеллов» и т. д., которые, подобно парламентским фракциям, «проталкивали» через сенат и комиции угодные им решения и проводили на выборах своих кандидатов.[48] Однако эта распространенная трактовка вызвала серьезные возражения. Указывалось, что римские политики могли поддерживать хорошие отношения с врагами своих друзей и наоборот; общины могли иметь нескольких патронов, которые враждовали друг с другом; даже члены одной фамилии вовсе не обязательно действовали сообща; предвыборные объединения создавались редко, и кандидаты, судя по источникам, обычно выступали каждый за себя.[49]