Сулла

Этот рассказ демонстрирует, что Плутарх довольно плохо понимал политическую ситуацию времени восточного командования Суллы. Во всяком случае, его противопоставление «как было объявлено» и «на деле» не имеет никакой ценности, поскольку обуздать Митридата в тех условиях и означало пресечь его попытки утвердить свое влияние в Каппадокии. Гораздо интереснее другое: кто были эти пришедшие на помощь Гордию армяне? Именно их присутствие на стороне каппадокийцев является одним из основных аргументов в пользу того, чтобы датировать командование Суллы 92 годом. Армяне, с которыми сражался Сулла, могли прийти только из царства Тиграна, связи которого с Митридатом и Гордием сомнений не вызывают; а раз так – событие это не могло иметь место ранее 95 года, когда Тигран Великий, до этого бывший заложником при парфянском дворе, стал царем Армении (Юстин. XXXVIII. 3. 1; Страбон. XI. 14. 15. С. 532). [555]Но сразу же после прихода к власти он был занят покорением Софены, поэтому следует признать маловероятным его вмешательство в это время еще и в каппадокийские дела; лишь к 92 году он укрепился у власти настолько, что смог послать помощь Гордию.

Ученые по-разному пытались разрешить эти трудности. Некоторые из них считали, что Сулла столкнулся лишь с небольшими передовыми отрядами Тиграна, а затем в мемуарах, послуживших источником для Плутарха, преувеличил свои успехи в борьбе с армянскими войсками и их численность. [556]Но, может быть, армяне в рассказе Плутарха были не воинами Тиграна, а наемниками, которых понтийский стратег Архелай навербовал в соседней Софене? [557]Или они являлись уроженцами Малой Армении, которая находилась под властью Митридата и военные контингенты из которой несли службу даже в отдаленных от ее территории районах Понтийской державы? [558]Не послал ли Митридат какие-то подразделения из Малой Армении, организованные по этническому принципу, на помощь своему сыну и Гордию?

Наконец, еще одно возможное решение: Сулла оставался на Востоке не один год, а несколько, вплоть до 93 или 92 года. [559]Ведь Сулла, вернувшись в Рим, мог выставить свою кандидатуру в консулы на 94 год, но не сделал этого. Почему? Может, он просто не собирался претендовать на высшую должность в государстве? [560]Но честолюбия ему было не занимать, да и возраст позволял – положенные 43 года ему уже исполнились. Может, он боялся не выдержать конкуренции с более влиятельными соперниками? Однако вряд ли положение было столь безнадежным, что умевший и любивший рисковать Сулла не попытал бы счастья хотя бы раз. Вероятнее, что он просто не имел возможности выставить свою кандидатуру из-за отсутствия в городе. [561]

Второй аргумент в пользу этой гипотезы связан с расстановкой сил на Востоке. Если Сулла вернулся в Рим в 95 году, то Ариобарзан получил слишком большую мирную передышку – вряд ли Митридат и Тигран дали бы ему спокойно править целых пять лет, если бы их не сдерживало присутствие Суллы с войском, пусть небольшим, но все-таки римским. [562]Что касается возможности такого развития событий, то существует целый ряд относящихся к этому времени примеров, когда наместники удерживали свою провинцию в течение нескольких лет. «На этой стадии Киликия, в отличие от Сицилии и Азии, была в первую очередь и прежде всего военной provincia, где любой командир мог ожидать постоянной борьбы с пиратами. Для этой provincia ежегодная преемственность не была ни необходимой (она не была достаточно богатой), ни желательной (по крайней мере, когда там находился способный командир), ни – на этой стадии административной истории Рима – удобной». [563]

Во время пребывания Суллы в Каппадокии произошло еще одно событие, важность которого никто в те времена не понял, – Сулла встретился с парфянским посольством и тем самым положил начало отношениям двух мировых держав. Вновь предоставим слово Плутарху: «Когда Сулла стоял у Евфрата, к нему явился парфянин Оробаз, посол царя Арсака. До тех пор оба народа еще не соприкасались друг с другом; видимо, счастью своему Сулла обязан и тем, что первым из римлян, к кому обратились парфяне с просьбой о союзе и дружбе, оказался именно он. Рассказывают, что Сулла поставил три кресла – одно для Ариобарзана, другое для Оробаза, третье для себя – и во время переговоров сидел посередине. Оробаза парфянский царь за это впоследствии казнил, а Суллу одни хвалили за то, что он унизил варваров, а другие хулили за наглость и непомерное тщеславие» (Сулла. 5.8–9). [564]

Этот рассказ порождает множество вопросов. Прежде всего: почему прибыло парфянское посольство? Были ли парфяне представителями мирного государства, не стремящегося к экспансии, [565]а римляне агрессорами? Какие вопросы должно было решить посольство? Чем закончилась миссия Оробаза? Прямых ответов на них в источниках нет.