Сулла

На место умершего Мария был избран Луций Валерий Флакк – родственник коллеги Мария по консулату 100 года, впоследствии принцепса сената. Именно он провел закон, призванный смягчить остроту долгового вопроса: разрешалось избавиться от долга, заплатив его четверть, причем не серебром, а медью (Саллюстий. О заговоре Катилины. 33.2). Беллей Патеркул назвал этот закон «позорнейшим» (II. 23. 2), отражая, очевидно, мнение финансистов. Другие же отзывались о нем благосклонно, считая его заботой о плебсе (Саллюстий. О заговоре Катилины. 33.2). К тому же он позволил государству выплатить значительную часть своих долгов (Цицерон. За Фонтея. 1). Хотя эта мера была достаточно суровой и вызвала возмущение кредиторов, она позволила хоть как-то сдвинуть долговой вопрос с мертвой точки. Конечно, финансисты получили лишь малую долю того, на что претендовали. Но, во-первых, они и без того достаточно наживались на ростовщических операциях, а во-вторых, получили хоть что-то, тогда как прежде им не платили ничего. [1021]

В то же время Цинна и его соратники взяли курс на стабилизацию денежного обращения, которое было дезорганизовано из-за массы недоброкачественных монет. Вскоре после установления нового режима заведовавшие чеканкой Луций и Гай Меммии наладили выпуск полноценной монеты. [1022]Кроме того, претор Марк Марий Гратидиан в 86 или 85 году издал эдикт о введении твердого курса денежного обращения, за что благодарные сограждане установили на многих улицах Рима его статуи, перед которыми жгли восковые светильники (Цицерон. Об обязанностях. III. 80; Плиний Старший. XXXIII. 132; XXXIV. 27; Сенека. О гневе. III. 18). Этот эдикт предотвращал дальнейшую девальвацию, что служило известной компенсацией финансистам за закон Валерия Флакка. Но он был выгоден и простым людям, которые получали жалованье в звонкой монете, – солдатам, наемным рабочим и т. д. [1023]Этим, очевидно, и объясняется чрезвычайная популярность Мария Гратидиана в Риме. Впоследствии, однако, он дорого заплатит за свой эдикт.

Еще одной проблемой, стоявшей перед новым режимом, были отношения с италийскими союзниками. Цинна добился их поддержки в обмен на обещание распределить их по 35 трибам, в результате чего они получили бы преобладание над «старыми» гражданами за счет численности. Настало время выполнять обязательства. Многие историки считали, что марианцы не спешили с этим, ибо число cives novi росло медленно, да и право голосования они получили лишь в 84 году. [1024]К тому же цензорами, которые должны были вносить новых граждан в списки, были Марк Перперна и Луций Марций Филипп. А Филипп, как известно, еще недавно яростно выступал против Друза с его планами даровать civitas Romana италийцам, и от него энтузиазма в таком деле ожидать не приходилось. [1025]Но косвенные данные позволяют заключить, что новый режим все же сдержал слово. [1026]Другое дело, что союзники на тот момент могли уже ожидать большего – введения своих представителей в сенат и даже избрания на высшие должности. Но здесь мы вступаем уже в область гипотез.

Новый режим подчеркивал единение Рима и Италии, а также наступление эры процветания. На монетах того времени мы видим похищение сабинянок – напоминание о слиянии римлян и сабинян; Януса – бога-«иммигранта», покровителя иноземцев; Феронию – сабинскую богиню свободы; Тита Тация, сабинского царя и соправителя Ромула – пример того, что и чужеземцы могут добиться в Риме высокого положения; четвертого римского царя Анка Марция, который, согласно легенде, даровал римское гражданство многим латинам; Викторию – олицетворение мира и согласия; Аполлона, воплощавшего в глазах италийцев мир, безопасность и культуру; Вакха, которого чеканили на своих монетах повстанцы во время Союзнической войны. [1027]

Самой трудной проблемой для нового правительства был Сулла. Руководители режима понимали, что нельзя дать ему самостоятельно победить Митридата – он вернется в Италию как спаситель отечества, тогда как циннанцам будет нечем подтвердить свое умение защищать Рим. Но чем кончилась экспедиция Валерия Флакка, мы уже знаем. Теперь удар обрушился на его, с позволения сказать, «преемника», Фимбрию – как говорили древние, недолго удерживается власть, добытая преступлением (Курций Руф. X. 1. 6). Сулла подступил к Фиатирам, где стояло войско неприятелей-римлян, и расположился в двух стадиях от него. Он потребовал от марианского полководца передать ему армию, которой он командует не по закону. Фимбрия не остался в долгу и с издевкой отвечал, что Сулла тоже командует не по закону. Воины Суллы стали окружать рвом лагерь фимбрианцев, которые начали перебегать на их сторону. [1028]Фимбрия созвал сходку и убеждал воинов не покидать его, но те заявили, что не будут воевать с согражданами, после чего он, как уверяет Аппиан, бросился им в ноги, чем вызвал еще большее отвращение.