Суккубы

Но было ли так на самом деле? Или это был просто её собственный слабый компромисс с нормальностью? Часто портрет угнетал её — он напоминал ей о том, что её нерешительность, должно быть, делает с Мартином. Она боялась, что с каждым месяцем Мартина всё больше будет раздражать её нежелание выйти за него замуж. Она знала, что он винил себя, что он каждый день жил в каком-то внутреннем страхе, задаваясь вопросом, что же в нём такого, что было недостаточно хорошим, и от этого ей становилось только хуже, потому что это не имело никакого отношения к его неадекватности. Это было что-то в ней самой, что она не знала, как выразить.

«Что меня сдерживает?» — смутно спросил её разум у портрета.

Она знала, что он никогда не ответит.

Она прошла в гостиную и по привычке включила телевизор. Она ожидала очередных печальных разоблачений: дефициты, банкротства банков, убийства. Вместо этого диктор новостей со слишком большим количеством макияжа говорила: «…недавно отремонтированный телескоп «Хаббл». На прошлой неделе астрономы из НАСА сообщили о приближении так называемого полного тангенциального лунного апогея — полнолуния, которое произойдёт в тот же момент, что и весеннее равноденствие в этом году. «Для обычного человека это не кажется чем-то особенным, — сказал сегодня утром журналистам Джон Таби из Массачусетского технологического института, — но для астрономов это важная новость». Луна иногда будет казаться розовой из-за слоистого преломления. Это первое явление такого рода за тысячу лет. Так что берите свои телескопы, звездочёты, и готовьтесь, — продолжал глупый диктор. — Не будем пуделями на лыжах!»

«Пудели на лыжах…»

Энн выключила телевизор. По крайней мере, это превзошло обычные новости. Она слышала о равноденствии уже несколько дней, словно это было событие первостепенной важности. Ей было всё равно, какого цвета луна и почему. Всё, о чём она думала сейчас, это чтобы расслабиться. Она повернулась к залу.

— Я дома, — объявила она.

Дом был роскошной квартирой с тремя спальнями недалеко от Сёркл. Это было прекрасно, но за триста сорок тысяч долларов и должно быть так; квартиры тянулись вдоль воды. Энн нравилось. У Мелани была вторая спальня, а третью Энн использовала под кабинет. У Мартина была небольшая каморка для писательства. Это было угловое помещение. Балкон хозяина выходил на воду, а окна выходили на Стейт-Сёркл, на которую ночью было красиво смотреть. Энн будет скучать по этому месту. Когда вы становитесь партнёром, вы не живёте в квартирах.

Мартин выскочил из своей каморки через несколько мгновений, и его глаза были полны беспокойства. Писатели были странными, но странности Мартина были другими. По крайней мере раз в неделю он угрожал бросить писать, чтобы укрепить их отношения, и она мрачно ему верила. Он чувствовал себя виноватым из-за своего денежного положения, что было нелепо. Он преподавал литературу неполный рабочий день в колледже, а в остальное время писал. Энн платила больше государственных налогов, чем Мартин зарабатывал в год. Он был поэтом, признанным критиками.

— Признание критиков означает, что вы получаете отличные отзывы и не зарабатываете никаких денег, — сказал он ей однажды.

Его сборники стихов, которых пока было четыре и изданы они были одним из крупных издательств, получили очень положительные отзывы в Post’s BookWorld, New York Times, Newsweek и во всех крупных литературных журналах страны. В прошлом году его агент продал три его рассказа журналам Atlantic Monthly, The New Yorker и Esquire, и он заработал на них больше, чем были все гонорары за его последний сборник стихов.

— Пиши больше рассказов, — предложила тогда она.

— Нет, нет, — сокрушался он. — Проза ущербна. Стих — единственная истина в написанном слове как художественной форме.

«Как угодно», — подумала она.

— Что сказал доктор Гарольд? — спросил он сейчас и обнял её.

— То же. Иногда мне кажется, что я зря теряю время.

— Господи, Энн, у тебя было пока только три сеанса. Дай ему шанс.

«Шанс», — подумала она.

Кошмар начался два месяца назад. У неё было это каждую ночь. Иногда детали отличались, но его объём всегда оставался одним и тем же. Это беспокоило её теперь до такой степени, что она утомлялась на работе; она чувствовала себя не в своей тарелке. Мартин был тем, кто предложил обратиться к психиатру.

— Вероятно, это какое-то подсознательное беспокойство о Мелани, — предположил Мартин. — Хороший психиатр может выявить причину, а затем найти для тебя способ справиться с ней.

Она предположила, что это имело смысл. Её беспокоили не двести долларов в час (фирма Энн обычно выставляла столько в час среднему клиенту), а то, что если она не доберётся до сути быстро, её карьера может пострадать, и если её карьера пострадает, то и будущее Мелани, не говоря уже об её отношениях с Мартином.