Сухарева башня

Раздобыв адрес Кукина, Иван отправился к трамвайной остановке и примерно через полтора часа был на месте. Милиционер жил на окраине Москвы, в доме, который, очевидно, когда-то был складом, но в душе являлся избушкой на курьих ножках. Так или иначе, вид у него был странный, а некоторые обитатели живо напоминали Кощея и Бабу-Ягу. Найдя коммунальную квартиру, в которой жил Кукин, Опалин долго стучал в дверь (так как звонка не было). Когда Иван наконец добрался до человека, который был ему нужен, он с первого взгляда понял, что Кукин нетрезв. У жены милиционера, которая нервно ковыряла под ногтями, было заплаканное лицо.

– Девочка? В розовой шапочке? – выдохнул Кукин. – Да не помню я никого.

Опалин понял, что настаивать бесполезно, и предпочел удалиться. Когда он вернулся в «Мосторг», то выяснил, что Бруно уже ушел, и позвонил Петровичу.

– Нашелся свидетель, который видел, как Аня вышла из универмага, – сказал Логинов. – Сбежала она, короче, и где-то бродит. В милицию приметы уже отправили, будут искать…

Опалин поглядел на часы и поехал домой. Там он прежде всего стал расспрашивать, звонил ли ему кто-нибудь за время его отсутствия. Но оказалось, что никто не звонил.

Глава 21 Отверженный

То ли вследствие вчерашнего похмелья, то ли оттого, что ему приснился вязкий кошмар, детали которого по пробуждении забылись, но осталось общее ощущение чего-то мучительно неприятного – одним словом, проснулся Опалин в отвратительном настроении. Он сразу же вспомнил об исчезновении ребенка, и ему сделалось совсем скверно. Откинув одеяло, Иван влез в штаны и прошлепал по коридору к телефону, по которому болтала соседка в папильотках.

– Мне на работу позвонить, – буркнул Опалин и, чтобы утешить ее, добавил: – Я быстро.

Назвав номер телефонистке, он стал ждать соединения. Потом что-то щелкнуло, и сухой голос Логинова произнес:

– Слушаю.

– Это я, – пробормотал Опалин. – Что насчет девочки?

– Так и думал, что ты позвонишь, – вздохнул Логинов. – Пока ее не нашли.

– Я могу выйти на работу? – спросил Иван после паузы.

– Нет. Пока – нет.

– А с «Аркой» что?

– Работаем.

– А насчет станции?..

– Работаем.

Опалин надулся.

– Петрович, – сказал он оскорбленно, ковыряя трещинку на стене пальцем свободной руки, – я тебе это припомню.

– Ваня, не дури.

– Как не дури? – возмутился Иван. – Если Анечку похитили, это может быть связано с моим делом…

– Никто ее не похищал. Уймись и не мешай нам работать.

Логинов бросил трубку, и Опалин почувствовал себя обиженным до глубины души, да что там – попросту отверженным. У всех – ну хорошо, не у всех, но у многих – была работа, и они делали нужное и полезное дело, а он…

Он вернулся в свою комнату, подпер голову руками, поставив локти на колени, и задумался.

Можно было позвонить Наде и о чем-нибудь с ней договориться. Хотя Надя, конечно, захочет знать, нашли ли Анечку. И что он ей скажет?

Можно было воспользоваться тем, что вчера рассказала Антонина Рогг, и навестить Авилова под предлогом того, чтобы узнать, подтверждает он ее алиби или нет. Но почему-то Опалин был уверен, что игроку его визит не понравится, и, возможно, он не захочет тогда помогать с поимкой Стрелка.

Можно было навестить Васю в больнице. Но хотя они были друзьями, Опалину становилось не по себе от мысли, что он опять увидит розовые щеки чахоточного больного, услышит его прерывистое дыхание и увидит тень смерти на его лице.

«Я свинья, – мрачно сказал себе Иван. – Свинья, свинья, свинья…»

Но реальность звала, и приходилось делать выбор. Он оделся, привел себя в порядок, машинально отметил, что надо купить зубной порошок, потому что старый кончается, захватил хлебную книжку и отправился по магазинам.