Суфлер

– Что делать, планировка уж такая. И не переменишь ничего. Мы уж сколько обращались, хотели даже объединить эту кухню с соседней комнатой, а эти углы убрать в стенные шкафы – вот бы хорошо было! Но нам отказали. Тут тронь одну стену, все посыплется. Да мать-то этим и не занималась в общем… Ей такие мелочи всегда были безразличны!

Усадив гостью за стол, Валерий включил чайник, выставил угощение – начатую коробку шоколадных конфет, вазочку с сухарями. Александра, привыкшая за много лет фиксировать мельчайшие приметы обстановки, машинально отмечала взглядом каждую деталь на этой необычной кухне. Плитка на стенах серая, некогда бывшая белой, еще тридцатых годов, появившаяся здесь вместе с самими стенами. Но фриз, под самым потолком, довольно высоким – новый, из португальских бело-голубых расписных плиточек-кабанчиков, похожих на одинаковые шоколадные плитки в пестрых обертках. Двухконфорочная газовая плитка – другая и не уместилась бы в остром углу, – напомнила женщине недавнее посещение подмосковного дачного поселка, где ей довелось встретить такой же раритет коммунального хозяйства выпуска аж семидесятых годов. Другой острый угол был занят расшатанным журнальным столиком, по счастливому совпадению – также треугольным, почти идеально вписывавшимся в странную планировку помещения. На столике громоздились чашки, блюдца, тарелки с засохшими остатками еды. Вдоль противоположной, прямой стены в ряд выстроились дорогой красный холодильник с вынесенной на верхнюю дверцу панелью управления, стол, несколько табуреток. Раковины не было. Впрочем, Александра, уже знакомая с причудливыми планировками таких домов, ничему не удивилась. Разве что тому, что хозяева, прожившие тут не один десяток лет, так и не нашли способа сделать свою жизнь удобнее и проще.

«Сыновья равнодушны – еще понятно, мужа у Тихоновой, быть может, нет, – думала Александра, примостившись на табуретке у стола, поджав ноги, чтобы не мешать Валерию передвигаться по узкой кухне. – Но сама-то она как смирилась с тем, что таскать грязную посуду приходится в ванную комнату? Это же попросту негигиенично, не говоря уж о том, что тяжело…»

Валерий наконец с грехом пополам накрыл на стол. Гостье досталась последняя чистая чашка, хоть и треснувшая, а себе он выбрал кружку из грязной посуды, составленной на столике. Чувствуя на себе внимательный взгляд Александры, он почти виновато пояснил:

– Это не кухня, а горе, видите сами. Если б ванная была за стеной, мы бы пробили перегородку и провели сюда воду. Пусть бы тут стола не было или холодильника. Но ванная в другом конце коридора, за маминой комнатой.

– Удивительная квартира! – искренне ответила Александра, глядя, как Валерий наливает ей чай – зеленый, свежезаваренный и неожиданно очень душистый. Только сейчас, сидя в размаривающем тепле старого дома, спрятанного в узком арбатском переулке, где само время, казалось, дремало, подобно свернувшемуся в клубок старому коту, женщина ощутила, как продрогла и вымоталась.

Она украдкой рассматривала хозяина, усевшегося по другую сторону стола и выбиравшего себе конфету в коробке. Сперва, в тусклом освещении подъезда, он показался ей старше. Теперь она видела, что ему никак не больше сорока. Высокий, коренастый, крепко сложенный, мужчина уже начинал полнеть. В его русых волосах была сильно заметна седина. Короткая щетина на округлых щеках вряд ли являлась артистической бородкой, которую Александра часто наблюдала на лицах своих знакомых. Мужчина просто не успевал бриться или пренебрегал этой процедурой. Глаза, покрасневшие, усталые, смотрели отчего-то виновато. И по-прежнему Александра видела в них глубоко спрятанный вопрос.

Однако он его не задавал, а вместо этого согласно кивнул в ответ на ее реплику:

– Удивительная! Все только и удивляются, как мы тут шикарно живем! – Валерий тоже разглядывал гостью, то глядя прямо на нее, то отводя глаза, будто испугавшись. – Сколько раз мы просили маму поменяться, переехать, но она уперлась – останемся тут и точка! А был вариант в этом же районе, в хорошем брежневском доме, с человеческой планировкой. Да что там, с ней не договоришься.

– Что говорит врач? – решилась спросить Александра, сделав маленький глоток чая, оказавшегося слишком горячим, и тут же поставив чашку обратно на блюдце.

– Что он понимает! – с досадой ответил мужчина. – Мы не спим с братом уже неделю. Мать задыхается, почти не говорит, выглядит ужасно. В больницу не едет, а отправить ее насильно мы права не имеем, она подписала отказ!

– Это что-то… инфекционное? – осторожно поинтересовалась женщина.

– Если бы! – воскликнул Валерий. – Тогда бы у нас были основания увезти ее принудительно. Но, по всей видимости, это просто осложнение после простуды, которую мама перенесла недели три назад. Она тогда все бегала, в постель не ложилась. Выздоровела, внешне. И вдруг, чуть больше недели назад, сломалась. Вечером вышла из своей комнаты, лицо красное, глаза опухшие. Говорить не может, шепчет.