Суфии

«ПЛАВАНИЕ: Противоестественная активность. Воображаемый метод передвижения тела по водному пространству, якобы позволяющий телу оставаться на поверхности воды; основная цель “плавания” – достижение некоего место-назначения за пределами острова. Человек, “изучающий” это неестественное искусство, должен пройти через нелепый ритуал. На первом уроке он должен, лежа на земле, двигать руками и ногами, подчиняясь команде “инструктора”. В целом вся эта концепция, дошедшая до нас с варварских времен, зиждется на стремлении самозваных “инструкторов” навязывать свою волю легковерным. Позднее данный культ принял форму эпидемической мании».

См.: «Корабль», «Ереси», «Псевдоискусства». Рекомендуемая литература: Браун В. «Великое “плавательное” безумие» в семи томах. Институт Социальной Ясности.

Словами «противоестественное» и «раздражающее» на острове пользовались для обозначения всего, что противоречило новому учению, которое само именовалось словом «Услаждать». Смысл последнего заключался в том, что теперь люди должны были услаждать себя, в рамках всеобщей необходимости угождать Государству. Под Государством подразумевались все люди – народ.

С самых ранних времен даже мысль о расставании с островом, вполне естественно, вызывала в людях жутковатое чувство. Такой же неподдельный страх можно наблюдать у отсидевших долгий срок заключенных перед выходом на свободу. Мир «за пределами» места заключения пугает их своей неопределенностью, неизвестностью и враждебностью.

Остров не был тюрьмой, но он был клеткой, незримые решетки которой действовали куда более эффективно, чем любые видимые преграды.

Островное общество становилось все более и более сложным, и мы можем здесь отметить лишь некоторые из его выдающихся особенностей. Оно располагало богатой литературой. Кроме художественных произведений, существовало множество книг, описывающих ценности и достижения нации. Была создана также целая система аллегорической литературы, живописующей те ужасы, которыми была бы полна жизнь, если бы человеческое сообщество не утвердило себя в своем нынешнем уверенном состоянии.

Время от времени инструкторы пытались помочь бежать всем островитянам. Капитаны жертвовали собой ради восстановления условий, при которых ныне скрывающиеся кораблестроители смогли бы продолжить свою работу. Историки и социологи связывали все эти усилия с условиями самого острова, не допуская и мысли о возможности каких-либо контактов вне этого замкнутого общества. Почти для всех случаев можно было сравнительно легко найти правдоподобные объяснения. Ни о какой честности не могло быть и речи, т. к. ученые с неподдельным усердием продолжали изучать лишь то, что им казалось истинным. «Можем ли мы делать что-то большее?» — спрашивали они, подразумевая под словом «большее» чисто количественное увеличение усилий как некую альтернативу обычным усилиям. Или же они спрашивали друг друга: «Что еще мы можем сделать?» – думая, что это «еще» подразумевает под собой делание чего-то иного. Их реальной проблемой было то, что они считали себя способными задавать вопросы, игнорируя простой факт, что постановка вопроса не менее важна, чем ответ на него.

Конечно, диапазон мышления и деятельности у островитян, в пределах их маленького мирка, был весьма широким. Разнообразие идей и различия во взглядах создавали впечатление свободомыслия. Мысль поощрялась, естественно, при условии, что она не была «абсурдной».

Допускалась свобода высказываний, но от нее было мало толку без развития понимания, к которому люди не стремились.

В соответствии с изменениями, происходящими в обществе, работа и цели мореплавателей должны были выражаться различными способами. В результате этого процесса реальность, лежащая в основе мореплавания, еще больше сбивала с толку тех, кто пытался следовать за мореплавателями, придерживаясь точки зрения, принятой на острове.