Суета сует. Пятьсот лет английского афоризма

7. Девять противопоказаний для гуляющих по городу: не бормотать себе под нос, не натыкаться на прохожих, не размахивать тростью, не переходить улицу в задумчивости, не избегать приветствий, не спорить с представителями власти, не покупать ненужные товары, не отворачиваться от жадных взглядов нищих, не пренебрегать лежащей на асфальте мелкой монетой.

8. Девять радостей: смеяться, драться, набивать желудок, забывать, петь, мстить, спорить, хвастаться, отдыхать.

9. Девять несчастий: несбывшееся ожидание, невосполнимая утрата, постоянная усталость, неуслышанная молитва, невостребованная услуга, неразвеянные сомнения, смерть, светопреставление.

Септеты

1. Семь напастей: презрение любимой женщины, нестерпимая физическая боль, память о позоре, оскорбление, нанесенное богатыми, поражение в бою, морская болезнь, отчаяние.

2. Семь редкостей: видение, забвение пережитого, вкусная пища, истинная любовь, удовлетворенность, прекрасное вино, справедливость.

3. Семь обыденностей: материнская любовь, пресыщенность, ссора, тщеславие, разочарование, непонимание, аппетит.

4. Семь удовольствий: глубокий сон, ощущение силы, воссоединение, появление земли на горизонте, неожиданная похвала любимой женщины, воскресение, вечное блаженство.

5. Семь лекарств, врачующих душу: угрызение совести, покаяние, подчинение Божественной Воле, лесные просторы, возвышенная мелодия, решимость бороться с пороком в себе самом, вера вопреки всему.

6. Семь лекарств, врачующих тело: работа, постель, битва, езда верхом, хлеб, вино, сон.

7. Семь мерзостей: предатель, отступник, жестокосердный, пронырливый, псевдоучитель, дезертир, политик.

Триады

1. Три странности: карлик, великан, чужеземец.

2. Три опоры: верный друг, хорошая жена, крепкий корабль.

3. Три опасности: мир, плоть, дьявол.

Одно

(хорошее и плохое одновременно): сохраненная честь.

* * *

По природе я скептик и сенсуалист, а потому никак не могу взять в толк, как люди могут верить в невидимое и насиловать свои естественные склонности.

Каждый переводчик очевидным образом должен знать как язык, на который он переводит, так и язык, с которого переводит, однако он обязан вдобавок владеть неким таинственным промежуточным наречьем, который соединял бы эти два языка наподобие моста и позволял переводчику переходить с одного языкового «берега» на другой.

У каждого народа те кошки, каких он заслуживает.

Вся наша история и три четверти литературы — это прямое следствие политики вигов.

Даже если мыслительный процесс лишен какой бы то ни было практической цели, это — увлекательное занятие, которому есть смысл предаваться от нечего делать, когда нет ни темы для злословия, ни денежного интереса, ни увлекательного чтения.

Разница между хорошей и плохой автобиографией ничуть не больше, чем между превосходным и несъедобным омлетом.

Долг — это то, что всегда вызывало у меня приступ тошноты.

Богатство и мудрость сочетаются лишь в том случае, когда богатство не нажито, а унаследовано…

Силы покидают меня, высыпаясь точно опилки из разорванной куклы…

МАКС БИРБОМ 1872–1956

Дар критика в полной мере проявился у сэра Макса Бирбома, прозаика, эссеиста, карикатуриста, не в серьезных статьях, рецензиях, монографиях, а в литературной пародии; в классическом пародийном сборнике Бирбома «Рождественская гирлянда» (1912) «досталось» практически всем англоязычным писателям первой величины: Уэллсу, Беннетту, Голсуорси, Конраду, Честертону, Генри Джеймсу. Бирбому-пародисту, мастеру тонкой, порой язвительной иронии, не чужд и афористический дар: меткими и остроумными сентенциями, лишенными, впрочем, философской глубины Бэкона и Расселла, парадоксальности Джонсона, Уайльда, Честертона, пестрят его роман «Зулейка Добсон» (1911), театральные статьи и рецензии в «Сэтердей ревью» (1898), рассказы («Семеро»), эссе («Еще», «Все сначала», «И даже теперь») и подписи под карикатурами в книгах «Уголок поэтов» (1904), «Книга карикатур» (1907).