Читаем Суер-Выер и много чего ещё полностью

— Вы знаете, капитан! — воскликнул однажды утром лоцман Кацман. — Мы совсем неподалёку от острова, обозначенного на карте! Всего каких-нибудь десяток морских миль. Может, заглянем, а? А то мы всё время открываем острова необозначенные, можно ведь и на обозначенный иногда поглядеть.

— Вообще-то, здравая мысль, — согласился сэр Суер-Выер. — А как он называется?

— Что? — спросил Кацман.

— Остров как называется?

— Понимаете, сэр, остров-то на карте виден, а вот название заляпано.

— Чем ещё, чёрт возьми, заляпано?

— Хреновым, скорей всего. Не карта, а лошадь в яблоках.

— Не знаю, — сказал Суер, — стоит ли заглядывать на этот остров. На карте он обозначен, а название неизвестно.

— Да вы не беспокойтесь насчёт названия, сэр, — сказал Кацман. — Мы ведь только на остров глянем — враз догадаемся, как он называется.

— Ну ладно, заглянем на этот остров, — сказал Суер. — Посмотрим, стоило ли, в сущности, его на карте обозначать. Сколько там до него, лоцман?

— Теперь уж всего два лье, сэр.

— Это недалеко. Возьмите льевей, старпом!

— Льево руля! — крикнул Стархомыч.

— Не понимаю, в чём дело, — сказал капитан. — Заснул, что ли, вперёдсмотрящий? Остров давно должен быть виден.

— Ящиков! — гаркнул боцман. — Спишь, сучья лапа?

— Никак нет, господин боцман. Смотрю!

— А чего ж не орешь «Земля! Земля!»?

— Не вижу!

— А ты протри очко, кобылий хрящ!

— Да вы сами посмотрите, — обиделся вперёдсмотрящий. — Не видать же ничего.

Мы посмотрели вперёд, но, как и Ящиков, земли нигде не заметили. Болталась на воде деревянная посудина, в которой сидели два каких-то морских хвоща.

— Где же остров? — удивлялся лоцман. — Долгота и широта совпадают, а острова нет!

— Эй, на лодке! — крикнул в мегафон старпом. — Где тут у вас остров?

— Какой остров? — спросили хвощи.

— Да этот, обозначенный на карте.

— А как он называется?

— Да не поймешь. У нас на карте название чем-то заляпано.

— A-а… так это вы не волнуйтесь, — отвечали с лодки. — У этого острова на всех картах название чем-то заляпано. На нашей тоже.

— А как же он называется?

— Да хрен его знает, название-то заляпано.

— Ну ладно, — сказал старпом, — заляпано так заляпано, а где сам-то остров?

— Остров-то? Да вы мимо проехали.

— Как это — проехали?

— Уж это мы не знаем, а только проехали. Остров-то лежит вон там, поправее.

— Разворачивайтесь, старпом. Давайте на правый галс.

«Лавра» развернули, прошли ещё парочку лье туда-сюда, туда-сюда. Никакого острова видно не было. Только в лодке сидел какой-то лопух в кепке.

— Эй! — крикнул старпом. — Где тут у вас остров?

— Да ничего, — отвечал лопух, — берёть помаленьку.

— Остров, говорю, где?

— На червя, конечно, — отвечал в кепке, — а бывает, и на голый, бля, крючок. Да вы сами попробуйте.

— А где остров, у которого название заляпано?

— Но мелочь, бля, замучила… тырк-тырк-тырк… за кончик дёргаеть, а взять не можеть… дрочить и дрочить…

— Господин лоцман, — сказал капитан, — это была ваша идея — заглянуть на остров, означенный на карте. Где он?

— Не знаю, сэр! Тут должен быть, а его нету. Не замыло ли?

— Что за хреновина? — возмутился капитан. — Название заляпали, остров замыли!

— Не знаем, сэр, — оправдывались мы. — Бывает и такое! Погодите, вон ещё одна лодка. Давайте спросим.

Мы приблизились к лодке, в которой сидели три на вид вполне благоразумных монстра.

— Господа! — крикнул старпом. — Где тут у вас остров, обозначенный на карте, у которого название заляпано?

— А, вон вы чего ищете, — отвечал старшой. — А мы-то думаем, чего это вы взад-вперёд катаетесь? А вы остров ищете! Ага, вон чего! Так вы его проехали, вам поправее надо, а после налево взять, тут увидите — лопух сидит в кепке, врёт, что мелочь замучила, у самого в рундуке вон такие лапти лежат! От него всё время прямо, потом круто налево — и увидите двух ещё харь вроде хвощей, вот у них точно мелочь, а они врут, что у них на карте тоже заляпано. У них-то как раз и не заляпано. Они точно название знают.

— Ну и какое же это название?

— Так мы не знаем. У нас-то заляпано.

— А эти-то что, не говорят, что ли?

— Не говорят. Сами пользуются, жлобы!

— Ну а сам-то где остров?

— Да вы его проскочили. Назад ворочайтесь.

— Всё, — сказал капитан. — К чёрту этот остров! Возвращаться никуда не будем! Полный вперёд!

Глава LXIIКапитанское пари[13]

Мы проплыли ещё немного вперёд, проскочили мимо тех двух жлобов, у которых на карте название было, и довольно скоро увидели впереди обширнейший остров.

Издали заметны были богатые подвалы и крепостные рвы, капитальные фундаменты, выгребные ямы, оросительные системы, каналы.

Встречать «Лавра Георгиевича», вошедшего в гавань, высыпало много островитян, сильно напоминающих эдаких мгребо-индюков. У которых был весьма и весьма зажравшийся вид.

— Извините, господа, — сказал капитан, когда мы высадились на берег, — ваш остров обозначен на карте?

— О, нет! О, нет! Что вы, капитан! Ни в коем случае! Мы ни за что не желаем обозначать наш остров.

— А не тот ли это остров, название которого заляпано?

— Нет-нет-нет! Тот остров, название которого заляпано, вы проплыли.

— Ну и как же он называется?

Перейти на страницу:

Все книги серии Русская литература. Большие книги

Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова
Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова

Венедикт Ерофеев – явление в русской литературе яркое и неоднозначное. Его знаменитая поэма «Москва—Петушки», написанная еще в 1970 году, – своего рода философская притча, произведение вне времени, ведь Ерофеев создал в книге свой мир, свою вселенную, в центре которой – «человек, как место встречи всех планов бытия». Впервые появившаяся на страницах журнала «Трезвость и культура» в 1988 году, поэма «Москва – Петушки» стала подлинным откровением для читателей и позднее была переведена на множество языков мира.В настоящем издании этот шедевр Ерофеева публикуется в сопровождении подробных комментариев Эдуарда Власова, которые, как и саму поэму, можно по праву назвать «энциклопедией советской жизни». Опубликованные впервые в 1998 году, комментарии Э. Ю. Власова с тех пор уже неоднократно переиздавались. В них читатели найдут не только пояснения многих реалий советского прошлого, но и расшифровки намеков, аллюзий и реминисценций, которыми наполнена поэма «Москва—Петушки».

Венедикт Васильевич Ерофеев , Венедикт Ерофеев , Эдуард Власов

Проза / Классическая проза ХX века / Контркультура / Русская классическая проза / Современная проза
Москва слезам не верит: сборник
Москва слезам не верит: сборник

По сценариям Валентина Константиновича Черных (1935–2012) снято множество фильмов, вошедших в золотой фонд российского кино: «Москва слезам не верит» (премия «Оскар»-1981), «Выйти замуж за капитана», «Женщин обижать не рекомендуется», «Культпоход в театр», «Свои». Лучшие режиссеры страны (Владимир Меньшов, Виталий Мельников, Валерий Рубинчик, Дмитрий Месхиев) сотрудничали с этим замечательным автором. Творчество В.К.Черных многогранно и разнообразно, он всегда внимателен к приметам времени, идет ли речь о войне или брежневском застое, о перестройке или реалиях девяностых. Однако особенно популярными стали фильмы, посвященные женщинам: тому, как они ищут свою любовь, борются с судьбой, стремятся завоевать достойное место в жизни. А из романа «Москва слезам не верит», созданного В.К.Черных на основе собственного сценария, читатель узнает о героинях знаменитой киноленты немало нового и неожиданного!_____________________________Содержание:Москва слезам не верит.Женщин обижать не рекумендуетсяМеценатСобственное мнениеВыйти замуж за капитанаХрабрый портнойНезаконченные воспоминания о детстве шофера междугороднего автобуса_____________________________

Валентин Константинович Черных

Советская классическая проза
Господа офицеры
Господа офицеры

Роман-эпопея «Господа офицеры» («Были и небыли») занимает особое место в творчестве Бориса Васильева, который и сам был из потомственной офицерской семьи и не раз подчеркивал, что его предки всегда воевали. Действие романа разворачивается в 1870-е годы в России и на Балканах. В центре повествования – жизнь большой дворянской семьи Олексиных. Судьба главных героев тесно переплетается с грандиозными событиями прошлого. Сохраняя честь, совесть и достоинство, Олексины проходят сквозь суровые испытания, их ждет гибель друзей и близких, утрата иллюзий и поиск правды… Творчество Бориса Васильева признано классикой русской литературы, его книги переведены на многие языки, по произведениям Васильева сняты известные и любимые многими поколениями фильмы: «Офицеры», «А зори здесь тихие», «Не стреляйте в белых лебедей», «Завтра была война» и др.

Андрей Ильин , Борис Львович Васильев , Константин Юрин , Сергей Иванович Зверев

Исторический детектив / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия
Место
Место

В настоящем издании представлен роман Фридриха Горенштейна «Место» – произведение, величайшее по масштабу и силе таланта, но долгое время незаслуженно остававшееся без читательского внимания, как, впрочем, и другие повести и романы Горенштейна. Писатель и киносценарист («Солярис», «Раба любви»), чье творчество без преувеличения можно назвать одним из вершинных явлений в прозе ХХ века, Горенштейн эмигрировал в 1980 году из СССР, будучи автором одной-единственной публикации – рассказа «Дом с башенкой». При этом его друзья, такие как Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский, Юрий Трифонов, Василий Аксенов, Фазиль Искандер, Лазарь Лазарев, Борис Хазанов и Бенедикт Сарнов, были убеждены в гениальности писателя, о чем упоминал, в частности, Андрей Тарковский в своем дневнике.Современного искушенного читателя не удивишь волнующими поворотами сюжета и драматичностью описываемых событий (хотя и это в романе есть), но предлагаемый Горенштейном сплав быта, идеологии и психологии, советская история в ее социальном и метафизическом аспектах, сокровенные переживания героя в сочетании с ужасами народной стихии и мудрыми размышлениями о природе человека позволяют отнести «Место» к лучшим романам русской литературы. Герой Горенштейна, молодой человек пятидесятых годов Гоша Цвибышев, во многом близок героям Достоевского – «подпольному человеку», Аркадию Долгорукому из «Подростка», Раскольникову… Мечтающий о достойной жизни, но не имеющий даже койко-места в общежитии, Цвибышев пытается самоутверждаться и бунтовать – и, кажется, после ХХ съезда и реабилитации погибшего отца такая возможность для него открывается…

Александр Геннадьевич Науменко , Леонид Александрович Машинский , Майя Петровна Никулина , Фридрих Горенштейн , Фридрих Наумович Горенштейн

Проза / Классическая проза ХX века / Самиздат, сетевая литература / Современная проза / Саморазвитие / личностный рост

Похожие книги