Суер-Выер и много чего ещё

Тускло цеплялся я за верёвочный трап, раздумывая: а не отпустить ли его, в конце концов? Когда-никогда, а отпускать придётся…

– Многие личности в четвёртом измерении теряют лицо, – послышалось меж тем из окна, – их портит лёгкая жизнь, вседоступность и ненаказуемость, шалые деньги… Но я, к примеру, не потеряла. Я и в предыдущих трёх измерениях занималась этим же делом, то есть ела персики.

– Но возникает вопрос: где вы достаёте такую прорву персиков? – спрашивал капитан.

– Персики имеются здесь в изобилии. Стоит только ударить кувалдой по зубилу – и персики передо мной.

– А бутылочку вермута можете ударить?

– Да это полная чепуха, – засмеялась девушка. – Вам белого или красного?

– И того и другого.

Послышалось мелодичное постукиванье, потом грохот, топот, мыльный лоп, и по восторженным крикам капитана: «Вот это кувалдочка!» – я понял, что желаемое превратилось там у них в действительность.

– Кэп, загибаюсь…

– Слушай, – сказала девушка с персиками, – кто это там за окном всё время скулит?

– Да это там один мой друг болтается.

– А зачем?

– Пытается в четвёртое измерение залезть, но ни хрена у него не выходит.

Тут из окна высунулись очаровательные космы.

– Эй, ты, – крикнула девушка, – ты чего это на столбе сидишь?

– Разве на столбе уже? – удивился капитан, высовываясь рядом. – Он же был на клевере.

Капитан пригляделся повнимательней.

– Да нет, – сказал он, – вроде бы по-прежнему на клевере.

– На каком ещё клевере? – спросила девушка.

– Ну, на том, что под осиной растёт, – туманно пояснил капитан.

– Откуда же тогда столб?

– Какой столб?

– Да вот этот, телеграфный?

– Дамы и господа! – взмолился я. – Уважаемые други из четвёртого измерения! Хрен с ним, со столбом и с клевером, втащите же меня в четвёртое измерение, я сильно продрог на ветру, да и чайки, засранки, клюются.

– Тут нужны хорошие клещи, – сказала девушка, вытянула наружу кузнечные клещи-хваталки, протянула ко мне и… Невиданные брызги мыслей вылетели из-под моих надбровных дуг.

Под блеск, под клёкот, под свист и улюлюканье этих брызг я и всосался в четвёртое измерение.

Глава XLV Стол из четвёртого измерения

Сыр и колбаса, вермут красный и белый в графинчиках, свежие огурчики, отварная картошка, свиная тушёнка – бог весть чего только не стояло на столе в четвёртом измерении! Стол этот напоминал немного и рабочее место слесаря-лекальщика с завода «Красный пролетарий». Я уж не говорю о разных молотках и гаечных ключах, повсюду на столе на этом валялись кривые гвозди, шайбы и пассатижи, тиски, отвёртки. В консервных же банках явно отмачивались в керосине ржавые болты и гайки.

А сам стол был и круглым, и зеркальным, прямоугольным и письменным, ромбовидным, трёхсотшестидесятиградусным, и чёрт его знает, где он оканчивался и сколько у него было ножек. Вы будете смеяться, но одна его створка, накрытая крахмальной скатертью, стояла боком, ну как стена на полу, и я смело ставил на неё фужер с вермутом, и напиток не проливался.

Поначалу именно это упражнение понравилось мне в четвёртом измерении. Я то и дело наливал себе вермута: глотну – и поставлю на эту стенку, глотну – и поставлю.

Капитан и девушка с персиками очень смеялись и советовали подвесить фужер с вермутом прямо в воздух, а вермут мысленно засосать.

Я так и сделал. И что же вы думаете: фужер повис чин чинарём, а вермут хлынул струёй, да прямо в рот капитану.

– Я тебя мысленно опередил! – кричал Суер. – Туго соображаешь!

Но тут я взял да и опередил капитана и засосал сразу изо всех бутылок. Начался такой потоп, что девушка с персиками рассердилась.

– Всю скатерть мне испоганил, – ругалась она, – вермут не отстирывается!

– А вы что же, в четвёртом измерении, неужто стираете?

– Стирают, друг мой, во всех измерениях, – строго пояснила девушка с персиками. – А то я знаю таких: придут в гости, грязи понатопчут, посуду перебьют, засрут, прости господи, всё измерение, потом два дня скреби да оттирайся!

– Извините, госпожа, – сказал я, – никак не предполагал такого. Но позвольте один вопрос. Вкус этого вермута показался мне чрезвычайно знаком.

– Вермут как вермут, – сказал капитан, – ничего особенного.

– Позвольте возразить, сэр. Этот вермут напоминает мне напиток, который изготавливал я сам, добавляя в него спирту, рому и джину.

– И кажется, виски, – засмеялась девушка. – Конечно, это тот самый вермут, который вы пили на острове тёплых щенков.

– Как же это так?

– А так. В этом ведь и смысл нашего измерения. Здесь всё перепуталось, и в первую очередь время.

– Очень интересно и поучительно, – сказал я. – А могу я сейчас потребовать бутылочку кошасы, которую в своё время мичман Хренов выпил один, подло спрятавшись в кочегарке?

– Пожалуйста, но тогда мичману в прошлом ничего не достанется.

– И пускай не достанется! Ведь он спёр её из кают-компании.

– Ну, как хотите.

Девушка поковырялась отвёрткой в банке с ржавыми гайками – и бутылочка кошасы, оплетённая соломкой, явилась перед нами.

Мы с капитаном смеялись как жеребцы, представляя себе мичмана, который спрятался в прошлом в кочегарке, вдруг – бац! – кошасы нету!