Судороги

Профессор однажды высказал свое личное мнение о создании искусственного интеллекта на основе боевых искусств Востока перед учеными. Привел их как ярчайший из примеров иммунизации движения. Но… никому это было не нужно, тем более ученым. Всем нужно было продвигать свои работы. На это никто не обратил ни малейшего внимания. Для них это был спорт, и только. Достучаться до их «интеллекта» не представлялось никакой возможности. Ему даже как-то бросили, что, мол, пока дело не раскручено, придется работать Вам одному! Всех интересовало только одно – деньги! Если бы Профессор «восседал в кресле из денег», то… да, конечно! Перенасыщение информацией было настолько сильно, что никого ничем было не удивить. Профессор боролся за правду, но никто его не слушал. Наконец, он понял, что поставил не на тех, кого считал борцами за истину. Всем было не до того. Потом он понял, что если они не знают, что такое иммунитет, то о чем с ними тогда вообще можно говорить? Нахватав себе лавры славы земной, небесной никому из них уже не хотелось.

Здоровье шаг за шагом шло за ложью. Здоровье стало смертным приговором! Лучше жить мучаясь, чем умереть здоровым! Ведь понятие здоровья требует перемены воли, укрощение гордыни. Ну уж нет! Лучше буду умирать от рака, чем слушать какого-то «умника», сказочника о том, как стать здоровым. Неужели рак – это моя собственная дурь, доведшая меня до такого состояния! А как же врачи? Медики? Ведь они умнее всяких там «сказочников», которые к тому же и выглядят как дети. И это мне с этим смириться?!!! Ну уж нет! Лучше умру во лжи, чем стану жить в Истине!

Трудно было Профессору, и вот однажды он встретил Филина. Тот, услышав его теорию, был просто в восторге! Если бы знал профессор, с кем делится ей. Филин тут же предложил ему сотрудничество.

– Ничего, – ответил он тогда ему, – будет практика, будет толк, и прибегут они. Эти очкарики-доценты! Я познакомлю Вас с Тихой. Вы и ваша теория – просто кладезь золота для нее.

– Мне бы защититься. Хотя бы кандидатскую, – молвил Профессор.

Ой! Ну и насмешил он тогда Филина!

– Прости, Профессор! Ха-ха! Кандидатскую! Да твоя работа прогремит на весь мир! Кандидатская! От кого защищаться-то будешь? От них что ли? – и он руками как бы обвел всю ширь научного мира. – Как бы они от тебя защищаться не стали! Так, кинешь перед ними на стол несколько листков бумаги, ну, чтобы совсем уж не слыть нахалом, пусть копошатся как жуки в навозе. А ты в это самое время, кофе-брейк погоняешь, с пользой и в удовольствии время проведешь! А будут вопросы, так они сами к тебе придут. Ну, ответишь ежели что. Вот так надо, Профессор! А то – кандидатская! Ха-ха-ха!

И пошел Профессор по «скользкому пути». Со временем привык. И стал уже не тем, кем был раньше. Сломала его черствость людей, окружающих его. Всю работу он проделывал сам. Никто не помогал ему. Ему не хватало только какого-то недостающего звена в его теории. Тихая души в нем не чаяла. И вот, наконец, когда Филин привез с собой нужную информацию, все сошлось. Профессор вздохнул:

– Как же я сам-то не мог догадаться? – произнес он.

– Да не парься так, – ответила Тихая. – Стресс, нервотрепка, все это накладывается. Ну как? Теперь создадим твоих иммуников?

– Теперь – да! – в голосе Профессора слышались нотки уверенности.

***

Затаив дыхание смотрел Кирилл на свою возлюбленную. Она сидела неподвижно на постели, уставив глаза в какую-то, только ей ведомую точку. Лицо не выражало никаких эмоций. Но взгляд был осознан и целеустремлен. Всем своим внутренним миром она напоминала египетского сфинкса, чья неведомая сила направлена туда, за пределы Вселенной, и обитает на краю Галактики!

– Джесси, – ласково позвал ее Кирилл.

– Тихо, тихо, – так же аккуратно остановила его Татьяна Сергеевна. – Сейчас не мешай ей. Все дело в происходящей метаморфозе. Она сейчас похожа на бабочку, выходящую из куколки.

Иван, находившийся рядом, даже подумал пошутить, но вовремя спохватился, поняв, что эта шутка – «Хорошо, что не ночная», – неуместна, и обидела бы друга.