Судный день

— Нацисты думают, что это обеспечит доказательство связи между арийцами и майя, но я считаю, что они заблуждаются. Майя были едва ли не лучшими астрономами во всем древнем мире, и исследование их иероглифов убедило меня, что они пытались предупредить нас о редком выстраивании планет, которое состоится в декабре 2012 года. На нас с вами это, разумеется, уже никак не повлияет, но все, кому предстоит жить в 2012 году, должны быть готовы испытать на себе великую мощь космоса. И может быть, существует какая-то связь между предупреждением Кодекса и предостережениями Святой Девы в Фатиме; лично меня удивляет, почему три откровения, которые Дева Мария доверила детям из Фатимы, замалчивались. Они как-то угрожают власти Папы или же в них говорилось об уничтожении нашей цивилизации?

— Я не знал, что это замалчивалось, — ответил Феличи с притворным удивлением.

— Майя предсказывали появление Девы Марии в Фатиме еще за тысячу лет до того, как эти секреты были озвучены, — продолжал Леви, внимательно следя за реакцией собеседника.

— Каким образом?

Леви загадочно улыбнулся.

— Они оставили предупреждение на стеле, которая была найдена неподалеку отсюда. Нам предстоит еще многое узнать о древних майя, синьор Феличи. Сейчас астрономы уже подтвердили их предсказания на 2012 год вплоть до секунды. Чтобы у человечества появился хотя бы один шанс как-то подготовиться, жизненно важно, чтобы Кодекс был найден.

* * *

Фон Хайссен налил себе в стакан еще одну щедрую порцию виски.

— Виски, синьор? — предложил фон Хайссен Феличи, когда тот вернулся к нему в палатку.

— Благодарю, господин штурмбанфюрер. Вы здесь неплохо устроились.

— Мне бы тоже хотелось так думать, и, пожалуйста, называйте меня Карл, — ответил фон Хайссен, помня об инструкциях Гиммлера относительно того, чтобы обращаться с посланником Папы хорошо. — Итак, что же вам рассказал профессор?

— Он убежден, что Кодекс майя действительно существует, хотя лично я не стал бы ему доверять, Карл. В конце концов, он все-таки еврей, — нараспев произнес Феличи, поднимая свой стакан. — Prost.

— Согласен, но можете не беспокоиться: мы следим за ним очень внимательно. Prost! А он не высказывал каких-либо соображений насчет того, что может содержаться в Кодексе?

Феличи покачал головой.

— Он только уверен, что Кодекс находится где-то здесь, Карл, а обо всем остальном отзывался очень смутно. Но если он все-таки найдет его, я был бы вам очень благодарен, если бы мы с вами сначала обсудили все, прежде чем предавать его публичной огласке.

— Разумеется. Здесь мы с вами заодно. А как обстоят дела в Ватикане? Я слыхал, что здоровье понтифика оставляет желать лучшего.

— Боюсь, что оно быстро ухудшается, — согласился Феличи.

— Не намекнете насчет его возможного преемника?

— Уж не делаете ли вы ставки, Карл?

Фон Хайссен улыбнулся.

— Я как раз известен тем, что люблю заключать рискованные пари, синьор.

— Тогда на вашем месте я поставил бы на кардинала-секретаря Эудженио Пачелли. Если будет избран Пачелли, это даст мощный толчок отношениям между Германией и Ватиканом… Кардинал-секретарь весьма расположен к вашему фюреру.

Феличи немного искажал истину. Он знал, что у Пачелли есть весьма серьезные сомнения по этому поводу, но конкордат между Гитлером и Ватиканом очень укрепил позиции Церкви в Германии, и Пачелли связывал с нацистами свои главные надежды в борьбе с надвигающейся волной коммунизма.

— Нам следует поддерживать контакт, — заметил фон Хайссен, когда провожал Феличи к выходу из своей палатки. — Ваше предложение о создании Банка Ватикана представляется очень интересным. Рейхсфюрер Гиммлер лично намекнул мне, что после этой экспедиции я, скорее всего, буду направлен в Маутхаузен, в Австрию. Если будете в Вене, я знаю там несколько замечательных ресторанов.

Феличи кивнул; он немного покачивался.

— Я приезжаю в Вену два-три раза в год по делам, так что буду ждать нашей встречи. Gute Nacht und danke schon.[25]

Неровным шагом Феличи направился к своей палатке, раздумывая по пути о мощных силах, собирающихся на севере Италии, и о прочных связях фон Хайссена в рейхе на самом высоком уровне.

Фон Хайссен вытащил свой дневник и принялся в мельчайших деталях записывать все события прошедшего дня.

* * *