Судный день

Инспектор Эрих Польцер из полиции Верхней Австрии вышел со своей женой из поезда и растерянно оглядел автостоянку перед железнодорожным вокзалом Фрайштадта.

— Unser Auto gestohlen![97] — со злостью воскликнул инспектор и полез в карман за сотовым телефоном.

43

Сан-Педро, Гватемала

Последние лучи солнца ярко окрасили облака, которые, казалось, изливались из кратера Сан-Педро, самого маленького из трех вулканов, стражами возвышавшихся над озером Атитлан и разбросанными по его берегам деревушками. Лодочник причалил свой катер lancha к пристани в Сан-Педро, аккуратно коснувшись свай. Воды озера облизывали старые деревянные ступени пирса; старик безошибочным движением закрепил тросом корму своей лодки. Монсеньор Дженнингс протянул лодочнику деньги и взобрался на палубу — лодка опасно накренилась. Лодочник выровнял ее, взявшись руками за пристань, и сокрушенно покачал головой, когда Дженнингс потерял равновесие и свалился в воду.

— Imbecil![98] — раздраженно крикнул Дженнингс, подгребая к пирсу и карабкаясь на ступеньки.

Старый лодочник пожал плечами и поставил чемодан Дженнингса на пристань. Отточенным коротким рывком он отвязал трос от сваи и задним ходом отчалил.

— Adios, senor![99] — Старый лодочник по-прежнему усмехался, уплывая в сумерки, спускавшиеся на гладкую поверхность озера.

— Tuc tuc, senor! Tuc tuc![100]

— Aqui, senor, aqui![101]

Между двумя юными таксистами возникла ссора — каждому из них было лет по двенадцать. Один из них схитрил и завез свой трехколесный мотороллер «тук-тук» под оградительную веревку в конце пристани, получив таким образом преимущество перед вторым мальчишкой, который ждал в очереди. Дженнингс выбрал вариант, где нужно было меньше идти пешком, разозлив этим мальчика, который придерживался установленных правил.

— Que te jordan! Hijo de puta! Да пошел ты, сукин сын!

Водитель Дженнингса показал второму мальчишке неприличный жест рукой, завел мотор и направил свой шумный маленький трехколесный мотороллер по узкой дороге, ведущей к городской площади на вершине холма.

— A donde, senor?[102]

— La Iglesia,[103] — ответил Дженнингс, показывая в направлении побеленной католической церкви, стоявшей на одном из склонов вулкана Сан-Педро.

Хотя с Дженнингса все еще капало, он сидел, вцепившись в хлипкую металлическую раму, поддерживавшую тент «тук-тука», и с интересом рассматривал юного таксиста. Оливковая кожа мальчика была безупречной, и Дженнингс принялся мысленно гладить подростка рукой по внутренней стороне бедра. Мальчишка искусно лавировал между туристами и местными жителями, шатавшимися по маленьким придорожным лавкам, в которых предлагалось все что угодно — от плетеных корзинок до мексиканских пирожков тако, от специй до гамбургеров. Местные деревенские женщины в элегантных одеждах corte грациозно шли по улицам, неся на голове — казалось, без всяких усилий — большие корзины с фруктами и хлебом.

— Como te llamas?[104]

— Me llamo Alonzo,[105] — ответил мальчик, лавируя на оживленной площади на вершине холма; наконец мотороллер, подъехав к дорожке, ведущей к церкви, остановился перед ней.

— Я здесь новый священник, Алонсо. Приходи повидать меня, — сказал Дженнингс, давая мальчику пятьдесят кетцалей. — Я сделаю так, что ты не пожалеешь об этом.

Дженнингс установил выдвижную ручку своего чемодана так, чтобы его было удобнее катить, и устремился по дорожке к ступенькам большого побеленного дома в колониальном стиле, возвышавшегося над всем Сан-Педро. Вымощенный булыжником двор охраняла каменная статуя святого Петра, а горы защищали от ветров церковные сады, где росли роскошные пальмы, великолепный оранжевый гибискус, белоснежные орхидеи-«монахини» и розовая герань «конфетти». Массивная дверь из кедра заскрипела на своих петлях.

Одинокая монахиня, стоявшая на коленях у передней скамьи, оглянулась на звук шагов Дженнингса, которые эхом отдавались под белым сводом, и снова вернулась к своей молитве. Дженнингс двинулся по центральному проходу церкви и остановился у скамьи, где стояла монахиня. Почувствовав его взгляд, сестра Хуанита Гонсалес открыла глаза и увидела рядом с собой тучного краснолицего мужчину в мокром костюме «сафари», который смотрел на нее сверху вниз.

— Чем я могу вам помочь, сеньор? — прошептала она.

— Монсеньор Дженнингс.

Сестра Гонсалес вскочила на ноги, громко ударившись коленом о массивную деревянную скамью.

— О, отец! Простите, но никто не сообщил нам о вашем приезде, — заикаясь, пролепетала монахиня. — Меня зовут сестра Гонсалес, — добавила она.

Красивая молодая монахиня была стройной и миниатюрной, капюшон монашеского облачения скрывал длинные черные волосы.

— Понятно, — раздраженно ответил Дженнингс. — Отведите меня на мою квартиру.

* * *