Судить буду сам

– Не понял… – разом помрачнев, тот недовольно воззрился на строптивого майора. – Между прочим, у нас тут не детский садик имени Красной Шапочки, а государственное ведомство, где приказы не обсуждаются, а исполняются. Тебе приказано вести расследование, вот ты им и занимайся.

– Я от работы никогда не отказывался, товарищ генерал-майор, и вы это знаете не хуже меня, – не сдавался упрямый опер. – И это дело довел бы до конца, если бы не «помощники», которые сделали все, чтобы завести его в тупик.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Чубареев.

Юрий рассказал о своей поездке в Наковальское, а также о визитах в СИЗО и областную больницу. Откинувшись на спинку кресла и слушая его, генерал морщился и время от времени бормотал себе под нос что-то непечатное. Когда тот закончил говорить, Чубареев некоторое время молча смотрел в потолок, после чего угрюмо пробурчал:

– Да, не было печали!.. Ты вот что, майор… Это дело поручено тебе, ты им и будешь заниматься. Сейчас тебе надо хотя бы примерно определить круг подозреваемых и продумать работу с ними – с каждым в отдельности. Тех, что в списке, обязательно проверь – встреться со всеми. Ну, а я прямо сейчас займусь этой историей с пострадавшим задержанным. Все! Свободен. И держи меня в курсе.

Когда Данилин молча покинул его кабинет, Чубареев немедленно вызвал к себе Колокотова и Шуманкина. Войдя к боссу, те с порога поняли, что разноса им не миновать. А генерал, некоторое время помолчав, неожиданно рявкнул во всю мощь своих легких:

– Вы что за самодеятельность устроили, остолопы?! Вам кто позволил от моего имени давать команду на проведение задержания целой группы людей? А кто спровадил в СИЗО жителя Наковальского Кирилла Усачева, где его избили до полусмерти?

Услышав об избиении Кирилла, Шуманкин побледнел и стал оправдываться:

– Понимаете, Эдуард Трофимович, вчера еще днем мне звонил Альберт Филиппович, который попросил, чтобы я, когда появится подозреваемый, сразу же его об этом проинформировал. Ну, его понять можно – все же такое горе… И вот вечером я ему сообщил, что, действительно, есть предположительно подозреваемый…

– Причем сделал это совершенно бескорыстно! – с сарказмом продолжил за него Чубареев. – Да? Или не совсем? Сколько он тебе «отстегнул» за информацию? Ладно, с этим мы еще будем разбираться. Но вот мне интересно, а почему именно Усачева ты посчитал главным подозреваемым?

– Понимаете, товарищ генерал-майор, – продолжал оправдываться Шуманкин, – Закирбеков, начальник наковальского угрозыска, сам назвал этого Кирилла Усачева. Он двоюродный брат погибшего Виктора Усачева. А на кладбище кричал, что сам найдет виновных и разделается с ними. Вот… Он, говорит, вообще парень горячий, да и навыки соответствующие имеются – служил на Кавказе, в батальоне ВДВ. Кроме того, в быту характеризуется как человек несдержанный, склонный к антиобщественному поведению…

– Он за что-то привлекался? – Чубареев недоверчиво поморщился.

– Да, полгода назад получил пятнадцать суток за дебош в районной администрации. Понимаете, пришел в жилищный отдел и начал там права качать – типа, он имеет статус участника боевых действий, ему обещали, а потому обязаны дать квартиру… Дескать, они с женой и ребенком ютятся у его тещи… Ну, начальник отдела ему предложил угомониться и выйти. Сказал, что не он его посылал на Кавказ. Кто ему обещал квартиру вне очереди, тот пусть и обеспечивает. Тогда этот Усачев устроил там настоящий погром – перевернул столы, шкафы, разогнал сотрудников…

– И именно поэтому было решено назначить его главным подозреваемым… Надеюсь, хотя бы алиби его вы проверили? – устало спросил генерал, хотя на самом деле уже ни на что не надеялся.

– Н-никак нет… – еле слышно выдавил Колокотов. – Мы боялись его спугнуть. Решили сначала задержать, а потом уже проверить.

Лучше бы он этого не говорил, потому что Чубареев разразился новой порцией брани в адрес своих подчиненных, закончив оптимистическим: «Посажу!»

Оставшись один, Чубареев набрал номер начальника СИЗО и, не тратя слов на приветствие, с ходу потребовал:

– А ну-ка объясни мне, майор, для чего была устроена «прессовка» доставленного к вам вчера вечером Усачева?

– Да никакой «прессовки», товарищ генерал-майор, не было. Просто парень не поладил с сокамерниками, возникла драка…

– А может, это был заказ Фоломьева? – неожиданно заорал в трубку Чубареев.

Тому ничего не оставалось, как признаться.

– Понимаете, кто-то ему сказал, что этот Усачев мог быть причастен к взрыву «БМВ». Но парень оказался упертый, ни в чем сознаваться не желал.

– Ну да, а Фоломьеву очень хотелось немедленно увидеть перед собой виновника гибели своего сына. И ты ему в этом решил помочь, – устало вздохнул Чубареев.

– Да никто не думал, что так все получится… Понимаете…

– Я-то понимаю, – перебил его Чубареев, – но только ты теперь второго августа на улице лучше не показывайся. Сам понимаешь – десантура может не взять во внимание твоих оправданий и устроить тебе жесткое приземление задницей об асфальт.