Судить буду я

Сегодня для Камалова Газанфар оказывался ключевой фигурой, без него он не имел хода ни к Сенатору, ни к Миршабу, а посадить их за тюремную решетку, устроив широкий открытый процесс, он считал делом чести, своим профессиональным долгом. Доведи он дело до суда, наверняка выплыли бы многие и многие фамилии, желающие в переходное время дестабилизировать обстановку в крае. Не исключено, что хан Акмаль, освобождающийся на днях в Москве, может снова загреметь на скамью подсудимых на этом процессе, пауки вряд ли станут жалеть друг друга. Если бы ему, Камалову, удалось довести задуманное до конца, в республике надолго воцарился бы покой, на Востоке уважают решительность и силу, а процесс показал бы мощь новой власти. Оторвав голову мафии в высших эшелонах власти, с обнаглевшей уголовной он справился бы быстрее. Наконец-то наверху поняли, что, не сломав хребет преступности, невозможны никакие перемены: ни политические, ни экономические, даже сама идея о будущем могущественном Узбекистане, провозглашенная президентом и принятая народом, может оказаться под угрозой. Нужно избавить и народ, и предпринимателей, да и саму власть от страха перед преступностью, опутавшей общество в последние пять лет. Вместе с генералом Саматовым прокурор готовил обширную программу на сей счет, ведь он не зря, еще со времен Брежнева, привлекался союзным правительством к составлению стратегических планов по борьбе с преступностью и слыл в этой области крупным авторитетом. Программа пока держалась в секрете, и если она получит поддержку президента и парламента, то порядок в Узбекистане наведут в считанные недели, тут исполнительная и законодательная власть, не в пример российской, действует слаженно и эффективно.

Роль Газанфара в предстоящих событиях виделась Камалову столь важной, что он невольно забеспокоился за его судьбу: при двойном образе жизни, что тот вел, с ним могло случиться все что угодно. На всякий случай он позвонил одному из своих замов, в непосредственном подчинении которого находился Газанфар, и попросил того, чтобы в ближайшие дни не командировали Рустамова ни на какие ЧП в колониях и тюрьмах, там ведь тоже всякое может случиться. На вопрос почему? — пришлось сблефовать, сказал, что он может понадобиться ему для важной поездки в Москву, где и намечалось совещание работников прокуратур бывших союзных республик. Камалов был уверен, что новость, конечно, станет известна Газанфару, а значит, расслабит его в оставшиеся дни перед арестом.

На этом он не успокоился, позвонил Уткуру Рашидовичу, сначала поинтересовался встречей с генералом Саматовым, а затем спросил, сколько дней еще нужно, чтобы подписать ордер на арест Газанфара. Тот сообщил — дней десять. На вопрос — почему так долго? — получил ответ: в деле не хватает необходимых снимков, где Рустамов будет заснят в компании известных уголовников, картежных шулеров, Миршаба. Камалов понимал, что снимки и видеозаписи заставят Газанфара не тянуть с откровениями, а от сроков его признания будет зависеть арест "сиамских близнецов". Но тревога за жизнь Газанфара, вселившаяся в него, не отпускала, он понимал, что не уберег Парсегяна, и то же самое вполне могло случиться и с Почтальоном, почувствуй Сенатор, что Рустамов попал в поле зрения прокуратуры. Поэтому он еще раз позвонил на первый этаж Шиловой.

— Татьяна, — обратился он к ней сразу, ибо она сегодня уже была у него с пакетом от Шубарина. — Ты давно видела своего подопечного?

— Дня три прошло, — отвечала Шилова, понимая, что шеф специально не называет фамилию Газанфара.

— Мне важно знать его самочувствие, настроение, ближайшие планы. Многие наши сотрудники, и он в том числе, разъезжаются на обед кто куда. Сейчас в Ташкенте много мест, где можно приятно покушать. Он часто ездит на Чорсу, к уйгурам на лагман, напросись с ним в компанию.

— Хорошо, Хуршид Азизович, спасибо за идею, мне действительно давно лагмана отведать хочется, — пошутила Шилова и положила трубку. Смутная тревога за Газанфара все-таки не убывала, и он пожалел, что нельзя сейчас, сию минуту, выписать ордер на его арест, только тогда он мог быть спокоен за жизнь Рустамова.

Обедал прокурор в Белом доме, куда его неожиданно вызвали в связи с разрабатывавшимся проектом по борьбе с преступностью и где он встретился с парламентариями, юристами, участвующими в создании новых законов. Когда он появился в прокуратуре, помощник предупредил, что звонил генерал Саматов, и Камалов набрал номер шефа службы безопасности республики.

— Я ознакомился с присланными бумагами, — сказал генерал, — они действительно требуют безотлагательных действий, и если располагаете временем, приезжайте сейчас же, обговорим наедине. На шестнадцать часов я пригласил двух толковых экспертов и одного правоведа-международника, вам наверняка понадобятся их консультации.

— Пожалуй, не обойтись, — согласился прокурор, обрадованный тем, что генерал поддержал его рисковую затею, и поспешил добавить: — Минут через десять я буду у вас.