Судья (СИ)

— Хорошо. Что ты предлагаешь? Но учти, мне стоило большого труда прикрыть то дело в Джексоне и тогда она в нем была свидетельницей. Прокурор ни за что не пойдет на то, чтоб открыть его снова, тем более ей, если и можно будет предъявить обвинение, то только в соучастии в убийстве тех маньяков. Нас просто не поймут люди. Уж слишком много тогда было погибших, эксперты и криминалисты до сих пор там еще работают.

— Дядя, я в курсе. В этом вся и проблема, привязать ее к делу об уничтожении монастыря тоже нельзя, а сотрудники приюта банально испарились, частицы же крови, обнаруженные на месте, с таким же успехом могут принадлежать как пропавшим, их ДНК в нашей базе данных нет, так и сиротам, обитавшим в приюте.

— Так может и нет никаких трупов? А персонал, узнав откуда-то, что крышевавшему их Монастырю хана, решил пока не поздно, испариться. К тому же, представители Церкви, а ты ещё говорил что я тогда зря поехал с прелатом играть в гольф, сообщили мне совершенно конфиденциально, что у настоятеля монастыря была большая слабость как к камушкам так и золотишку, а на месте ни того ни другого обнаружено не было, как и изрядного запаса наличности. Оказывается уж очень во многих схемах фигурировали монахи и не только города, а всего штата. Я уже молчу об исчезнувших сбережениях приюта. — Высказал свою версию дядя.

— Так может ты прав и я зря затеял всю эту катавасию с этой…, ведь моя единственная зацепка — это то, что перед своим исчезновением отец Теодор как раз и собирался заняться Джейн Новак, фактически она последняя, кто его и персонал видела тем вечером и то это со слов любимчика этого монаха, одного из так сказать постояльца приюта, которого все в нем устраивало.

— Нет племянник, — отрицательно покачал головой мужчина. — В моих рассуждениях есть большой пробел. Допустим, этот линчеватель отправился по доброте душевной за нашей подозреваемой. И вуаля. Вместо того, чтоб покарать сотрудников приюта, состоявших из сплошных педофилов, он отправляется в другое место. Опять же, если они всё-таки сбежали, тогда зачем на себя выкладывать в сеть такой компромат. Ведь айтишники точно определили, что компрометирующая многих уважаемых людей информация изначально поступала из двух мест, сначала с айпиадреса монастыря, потом уже в сети обозначился приют. Ты мне лучше скажи, как так получилось, что ты ее под камерами решил отмудохать, да еще так сильно повредил свою руку?

— Сам не понимаю что на меня нашло. Но сам посуди, пока что предъявить ей нам по факту нечего. Привязать к монастырю мы её не можем, обвинить же в смерти сотрудников приюта мы не можем, так как нету тел. На контакты с моей группой идти она не хочет, причем у этой мелкой чертовски сильное обаяние, уже больше половины всего Вашингтонского отдела начинает задавать вопросы на каком таком основании мы ее тут держим. А эта мелкая дрянь смотрит еще так, будто все про тебя знает, так снисходительно и еще и законы цитирует слово в слово, да еще так что не придерёшься, и она знает, о чем говорит. Меня же наоборот при ее виде буквально вымораживает от бешенства… вот и сорвался, тогда все было словно в тумане.

— Хорошо, племянник. Спишим твое нападение на нее на помутнение рассудка, тебе, естественно, придется пройти курс лечения и реабилитации, прежде чем я тебя смогу восстановить на службе. По Новак же я принял решение. Поместить ее в следственный изолятор тюрьмы на время проведения следствия. У нас будет три месяца на то, чтоб как то привязать ее к приюту или монастырю.

— Спасибо дядя. — Облизав сухие губы, племянник снова откинулся на подушки койки, видимо беседа с дядей далась ему не легко.

Конец интерлюдии.

Содержали меня неплохо. В неком небольшом изоляторе при штабе ФБР, шла уже неделя моих допросов. Поняв, что расколоть меня на признание не получается, хы-хы, типа девочка, которая смогла, пока мне это не надоело. Медитации, конечно, хорошо, но и о тренировках, чтоб восстановить свою идеальную физическую форму для человека тоже необходимо, а как это делать в большом прозрачном пластиковом кубе, да еще и под надзором парочки надзирательниц.

Вот и пришлось идти на конфронтацию, чтоб сменить свое место пребывания. Естественно после конфликта до завершения расследования меня этапировали, вы не поверите, в Син-так, настоящий тюремный Алькотрас, с поправкой на возрастной ценз здесь содержались подростки от 14 и до 21 года. Такой вот возрастной ценз, в котором я прошла по самой нижней планке. Тюрьма состояла из двух блоков, привезшие меня охранники, в основном тюремный автобус вез подростков обоих полов с уже вынесенными приговорами.