Судья и палач

И Кулик назвал несколько имен известных воров в законе. Это произвело на Змееныша определенное впечатление.

— Как свинтят тачку, так обратно и прикрутят на место…

— Смотри, как знаешь…

Квартира у Змееныша однокомнатная, неухоженная, полное отсутствие уюта. Но есть стол в комнате, пара табуреток.

— Снимаешь хату? — спросил Саня, когда они прикончили первую бутылку.

— Пока да…

— Свою хочешь заиметь?

— Угадал. Вот бабок только подкоплю…

— Ну так давай ко мне… У меня тут дело конкретное вызревает…

Но Змееныш даже не стал интересоваться, какое у него дело.

— Нет, я сам по себе, — упрямился он.

Оставалось только подождать, когда хмель развяжет ему язык. Дальше пара провоцирующих вопросиков — и пьяный вор начнет бить себя в грудь. Я такой, мол, я сякой. Самого себя с потрохами сдаст.

Но до исповеди дело не дошло. В один прекрасный момент, когда Змееныш вышел на кухню за водой, в дверь сильно ударили — похоже, кувалдой. Вторым ударом ее вырвали с мясом, и в квартиру ворвались люди в темно-серой униформе с желтыми буквами «ОМОН». Правда, аббревиатура была тиснута на спину, поэтому надписи Саня не видел.

Кулик и опомниться не успел, как два спецназовца сбили его с ног, ткнули носом в грязный пол, за спиной щелкнули наручники Та же участь постигла и Змееныша. Его ломали на кухне.

Чьи-то сильные руки проникли под Санину куртку, вытащили из оперкобуры «Макаров» Из кармана были изъяты наручники. Послышался голос.

— А он подкован…

Сильные руки схватили его за куртку, поставили на ноги.

Он увидел двух омоновцев в брониках и с автоматами. За ними мужика в кашемировом пиджаке и шелковой рубахе без галстука. Рожа чисто ментовская. Явный опер. Коллега, мать его так!

— Не, ну вы, братаны, даете… — покачал головой Саня.

Договорить ему не дали.

— Тамбовский волк тебе братан! — прорычал омоновец.

И неожиданно ударил его кулаком под дых.

Саня захрипел, чуть согнулся в поясе. Но голову оттянул назад. Злость затмила глаза. Он уже не соображал, что делал. Хрясь! И от удара головой омоновец отлетел к стене. Второй резко вскинул автомат Но Кулик уже знал, что делает.

Ударом ноги он отбил автомат в сторону. И той же ногой въехал спецназовцу в живот.

— Уроды! Я же мент! — заорал он. И это спасло его от пули. Мужик в кашемировом пиджаке навел на него пистолет. Но стрелять не стал.

— Оперуполномоченный уголовного розыска старший лейтенант Кулик!

Это отрезвило и омоновцев, которые уже оправились от боли и неожиданности. Они очень хотели взять реванш. И обрадовались бы, если б он соврал насчет того, что мент…

— Удостоверение! — потребовал опер.

— В кармане… Блин, «пушку» вытащили, а ксиву оставили…

Омоновец с распухающей переносицей осторожно приблизился к Сане и вытащил из кармана рубахи удостоверение.

— Уголовный розыск. Битовское отделение. Старший лейтенант Кулик. Вроде не липа, — резюмировал он.

— Битово? — Лицо опера растянулось в улыбке. — Как там майор Круча поживает?

— Жив-здоров Степан Степаныч. Чего и вам желает…

Сане льстило, что его начальника знает чуть ли не вся ментовская Москва.

— Степан Степанычу привет, — осклабился омоновец.

И этот его знает. Ну точно, не начальник, а ходячая легенда. Дядя Степа милиционер.

— Капитан Грибалев, старший оперуполномоченный уголовного розыска… — представился мужик в пиджаке.

Ну точно, опер.

— А что вы здесь делаете, Александр Васильевич? — Его тон захрустел официальностью, как сухарь в зубах.

— Да вот ехал, смотрю, мужик голосует. Я его сразу срисовал. Змееныш, он у нас по ориентировке проходил. Ну и решил, прежде чем сдать, по душам поговорить…

— Чувствуется школа, — кивнул Грибалев. — Извини, Александр Батькович, погорячились…

— Извините, товарищ старший лейтенант. Не сразу разобрались…

И омоновцы покаялись.

Грибалев больше не нуждался в них. По его команде они покинули квартиру.

Он подошел к столу, сел на табурет. Рядом пристроился Кулик. Его не гнали. Напротив, он был даже нужен.

— Куй железо не отходя от кассы. Так ваш Круча говорит или я что-то путаю?..

Ну вот, Степана Степаныча уже как классика цитируют. Хотя это и не его слова, но говорит он именно так.

— Да говорит, — кивнул Саня. — А еще он говорит: куй железо, пока до уголовно-процессуального кодекса дело не дошло…

В комнате появился еще один мент. Мужик в кожанке. Наверняка тоже опер. Из одного отделения с Грибалевым. В поводу он держал Змееныша.

— Ну что, Петро? — спросил Грибалев.

— Запрещенных предметов нет, — пожал плечами тот.

— Жаль… Значит, обойдемся без понятых, — спокойно проговорил. — И без кодекса… — И тут же резко Змеенышу: — Зачем, гад, старуху убил?

— Какую старуху? — побледнел Змееныш.

И начал в растерянности озираться по сторонам.

— Ну, блин, Раскольников хренов! Я тебе покажу, какую!

Грибалев сорвался с места, схватил Змееныша за грудки и припер его к стенке. Одной рукой держал его, а второй достал пистолет, стволом вдавил его в пах.

— Колись, сука!