Судья (Адвокат-2)

— Ее — не ее, а все это при ней было. Сергей достал новую сигарету, жадно затянулся несколько раз подряд и сказал совсем тихо:

— Кокаин ей в каблук я подсыпал, и на стрелку ту тоже я вас навел.

— Ты? — вот этого Марков никак не ожидал и поэтому слегка растерялся.

— Я. Только не спрашивай меня — зачем и почему. Это наши личные разборки, тебя не касаются.

Марков усмехнулся и почесал затылок:

— Что-то, Сережа, не пойму я тебя. То ты, как говоришь, нам ее сливаешь, то теперь из «Крестов» тянешь.

Сергей нахмурился и отвернулся:

— Она беременная от меня. Ей родить нужно по-человечески.

Марков долго молчал, наконец сказал, словно сделал над собой усилие:

— Ну, предположим, об этом пункте можно подумать. Я ничего не обещаю, я говорю — можно подумать. Какой тебе интерес «расклад» давать — тебя же тоже сажать придется. К слову сказать, тюрьма по тебе и без твоих раскладов плачет… Челищев покачал головой и зло оскалился:

— Не понти, Степа… Если бы у тебя что-то реальное на меня было — ты бы давно уже посадил… Что, не так? Так… А у тебя ничего нет, кроме слухов и сплетен, которые к делу не подошьешь. И поскольку анашу со ржавой финкой вместе мне в карман тебе подкидывать впадло, посадить меня для тебя пока нереально. Степа ничего не ответил, и Сергей продолжал:

— Поэтому второе мое условие — дай мне уйти, когда я тебе все отдам.

Они стояли, глядя друг другу в глаза, и сами не заметили, как перешли на шепот. — Уйти? От себя все равно не уйдешь. Помнишь, как кончил Раскольников?

— Это все литература, Степа, ты за меня не беспокойся, я сам о себе позабочусь. Ты пойми, то, что я тебе расскажу, ни один агент никогда не скажет. Ты про «золотой эшелон» слышал? А про авизовки?

Степа вскинул голову — пущенные Сергеем шары явно достигли цели.

Марков молчал больше минуты, размышляя и нервно покусывая нижнюю губу. Наконец Степа вздохнул и посмотрел Сергею в глаза:

— Ты же знаешь, такие сделки нашим законодательством не предусмотрены…

— Степа, только не надо меня лечить, я ведь тоже в системе работал, знаю, как и что у нас предусмотрено — на бумаге и в жизни.

Марков кивнул:

— Ну, если ты систему вспомнил, то сам понимаешь, один я все равно такие решения принять не могу.

— Понимаю, — тыльной стороной ладони Сергей стер пот со лба. — Ты, Степа, тоже имей в виду — чем больше будет круг посвященных, тем больше у тебя шансов поздравить «убойщиков» еще с одним глухарем — со мной, в виде тушки потерпевшего.

— Кудасов тебя устроит? Сергей медленно кивнул:

— Устроит. О гарантиях говорить не будем — мне достаточно твоего слова. Когда дашь ответ?

— Сегодня пятница, — наморщил лоб Степа. — Давай в понедельник, чтобы оно реально было. В шесть вечера, на старом месте.

— Идет, — Сергей кивнул, быстро повернулся и зашагал в сторону Литейного моста.

Оставшись один у памятника вождю мирового пролетариата, Степа сел на лавочку, с отвращением закурил вонючую сырую сигарету и, глядя на синеватый дым, невольно окунулся в грустные воспоминания о тех временах, когда Серега Челищев казался ему настоящим парнем и если не другом, то, по крайней мере, в чем-то примером для подражания.

Степа Марков поступил на юридический факультет Ленинградского университета на год позже Челищева и сразу попал в так называемую «ментовскую» группу. На юрфаке тогда экспериментировали, и решено было создать специальную группу из двадцати пяти ребят, которые после выпуска должны были влиться в славные ряды ленинградской милиции. За годы учебы Степа с Сергеем сталкивался редко, хотя, конечно, знал его (а не знать Челищева было трудно — чемпион университета по дзюдо, отличник и бабник, он был весьма яркой фигурой на факультете). Степа же учился средне, особо шумным успехом у девчонок не пользовался и вообще старался держаться в тени, стесняясь своей бедноватой по «универским» мерам одежды.

Воспитывался Степа Марков без отца, и его мать — инженер второй категории закрытого конструкторского бюро — всю жизнь выбивалась из сил, стараясь дать сыну образование, да, видно, оттого надорвалась и тихо угасла, когда Степа заканчивал пятый курс. Поскольку у Маркова не было вообще никакого блата, распределение он получил «на землю» — в отдел уголовного розыска районного управления внутренних дел.