Судья (Адвокат-2)

К хибаре Федосеича «москвич» доплелся лишь под утро, когда Сергей уже влил в себя четыре банки пива. Похмелье не отступало, сжимало липкими тисками грудь, сбивало дыхание и лихорадочно потряхивало все тело. Челищев еле вылез из машины, которая, тут же развернувшись, торопливо затарахтела в обратный путь…

Федосеич открыл дверь сразу, словно всю ночь поджидал Сергея. Спокойно осмотрев Челищева с головы до ног, старый тренер угрюмо поинтересовался:

— Давно запил?

Сергей измученно мотнул головой и вытер со лба испарину:

— Не помню, давно… Дней пять… или шесть. Старик крякнул, осмотрел еще раз одежду Челищева и буркнул:

— Сымай! До исподнего раздевайся и на диван ложись, пледом укройся…

Сергей бросил одежду грязным комом у порога и со стоном опустился на старенький диван. Федосеич пошуровал в шкафу, вытащил бутылку, налил полстакана.

— Пей залпом. А то загнешься еще, пока я баню истоплю и все остальное приготовлю.

Челищев выпил. Это была спиртовая настойка с каким-то необычным привкусом, но разобраться в своих ощущениях до конца Сергей уже не смог, потому что впал в странный полутранс-полусон… Остатками сознания Сергей как-то реагировал на то, что Федосеич отнес его на руках в баню, потом заставил выпить большую кружку какого-то травяного варева, от которого Челищева долго выворачивало наизнанку, потом старик парил его и снова заставлял что-то пить. Последнее, что запомнил Челищев перед тем, как окончательно провалиться в забытье, — это как Федосеич расспрашивал его, а он, еле ворочая языком, отвечал… Потом глаза старика стали расти, надвинулись на Сергея, и он утонул, растворился в них…

Он проснулся с абсолютно ясной головой, но руки и ноги были совершенно ватными, слабыми, как у новорожденного.

Челищев повернул голову и встретился глазами с Федосеичем, сидевшим за столом и прихлебывавшим чай из большой кружки.

— Ну что, жив, охломон?

— Еще не знаю, — честно ответил Сергей, ощупывая себя непослушными руками. На Челищеве было надето старенькое, но чистое армейское бязевое белье, но когда его переодевал Федосеич — Сергей не помнил.

— Какой сегодня день? Сколько я проспал?

Старик фыркнул в кружку.

— Продрых ты ровно сутки. Хорошо — вовремя приехал. Еще бы немного попил, и — привет горячий… Мог бы запросто ласты склеить. Ладно, давай к столу, алкашонок…

Челищев откинул старый плед, поднялся с дивана и сам не понял, как очутился на дощатом полу — ноги не держали напрочь.

Федосеич даже не переменил позы — продолжал прихлебывать чай.

— Молодец, страховку еще помнишь, в падении группируешься правильно… Чего разлегся-то?… К столу давай. Идти не можешь — ползи… Меньше себя жалей, больше думай о том, что сделать надо…

Сергей заскрипел зубами и на четвереньках пополз к столу. Пока он вскарабкивался на скамью, старик налил огромную керамическую кружку какого-то горячего отвара.

— Пей. Как допьешь — гулять тебя поведу. Сам себя будешь выхаживать… От травяного взвара Челищева пробил горячий пот.

— Мне завтра назад в Питер надо. Желательно в человеческом виде.

— Завтра? Жаль, еще бы пару денечков, ты бы у меня совсем огурцом стал… Ну, завтра так завтра… Погуляем сейчас, потом поешь и снова спать будешь. А травки из тебя всю дурь выдавят. Расслабься сейчас, потом думать будешь.

Федосеич выгуливал Сергея целый день, отвлекал от черных мыслей разговорами, рассказывал разные смешные случаи из своей тренерской практики. Словно по взаимному уговору, они не касались причин, приведших Челищева на хутор в таком скотском состоянии… К вечеру пошел снег. Огромными мокрыми шапками он налипал на ветви деревьев в саду, гнул их к земле… Старик перехватил взгляд Сергея на заснеженные деревья и спросил:

— Ничего это не напоминает тебе, Сережа?

— Нет. А что? — встрепенулся Челищев. Федосеич помолчал, покачал головой укоризненно.

— Да, многое ты подзабыл… Основной принцип дзю-до был когда-то открыт человеком, который вот так же смотрел на заснеженные деревья. Снег гнет ветки, и чтобы не сломаться под тяжестью, им нужно склониться до самой земли. Тогда снег сам соскользнет, а ветки распрямятся… Силу противника нужно использовать против него же.

— А если противников слишком много?

— Слишком много — как раз не очень страшно: они обязательно будут мешать друг другу. Тебе же нужно лишь сделать правильный отсчет своих движений. Побеждает не тот, кто самый сильный, а тот, кто правильно концентрирует свои силы в нужном направлении…

— Знать бы это направление, — невесело усмехнулся Сергей.

— Это знание живет в тебе, постарайся услышать его… Оно заложено в каждом человеке, но большинство не желает с ним считаться…

Помолчали. Покачивающиеся на ветру заснеженные ветки завораживали Сергея, словно гипнотизировали. В шелесте снега и свисте ветра слышались какие-то знакомые голоса…

— Пойду баню топить, а там — поужинаем да и спать пораньше ляжем, — голос Федосеича вывел Челищева из оцепенения, и он тряхнул головой:

— Егор Федосеич… Я вчера вам что-нибудь рассказывал?… Ну, такое, не совсем обычное?… Старик усмехнулся: