Судья

— Имею, — взгляд Точилина стал холодным. — Властью, данной Законом.

— Да в ж… ваш закон! Кто вы такие? Вас всех нужно перестрелять!

— Павел, — Инна смотрела в пол. — На твоем месте я бы не…

— Не вмешивайся! Посмотри на него (Точилин довольно улыбался). Явился сюда, чтобы поливать меня грязью! Неужели ты не видишь — он нас презирает!

— Вижу. И что? Кто он такой? Мы тоже его презираем.

Павел потер лоб.

— Я встречался с Таней. Она сказала, у парня все есть. И я видел, что это правда.

Инна с изумлением взглянула на Павла. Таким подавленным она его никогда не видела.

— Мой сын… другой сын — погиб у меня на глазах. Наши отношения с Катей никогда не были безоблачными — их даже хорошими назвать трудно. А потом я потерял жену — он поднял глаза. — Это вы можете понять? Меня не отпускало чувство вины. Я ненавидел себя за то, что это случилось со мной. Я винил себя в гибели близких. Я был молод и глуп. Если бы вам «посчастливилось» пройти через это! Я не отказался от наследства, потому что это была Катина воля. Она так хотела. Не мог я отказаться! Хотя ее отец настойчиво этого требовал. Дубровские до сих пор меня ненавидят.

— Есть за что. Но вы ведь могли подумать своей башкой — рано или поздно ваш сын узнает правду. Он спросит: «А где папа? Где его черти носят?»

— Не думаю. Скорее всего, Таня сказала Паше, что его отец умер. Так и надо. Отец из меня дерьмовый.

Он усмехнулся. Точилин покачал головой.

— Я знаю одно: сейчас вам опять понадобились деньги. И вы сблизились с девушкой, которая в сто раз богаче вас.

Павел вскочил.

— Уходите. А то я вам рожу разобью! Даже если меня за это повесят.

— Да, было бы недурно, — на пороге Точилин кивнул Инне. — Берегите себя. Женщине опасно находиться рядом с этим человеком.

Павел на кухне смотрел в окно. После вчерашнего дождя дороги размякли. В лужах плавали клочки тополиного пуха.

Инна остановилась у него за спиной.

— Ты очень глупо себя вел! Зачем было перед ним распинаться?

Павел обернулся.

— Я сорвался. Прости.

— Ты не у меня должен просить прощения. У себя. Ты дал ему повод для подозрений.

Павел приблизился. Взял Инну за плечи.

— Плевать. Пусть думают что хотят. Я хорошего отношения к себе не видел и не увижу. Но ты-то — веришь, что я не убийца? Веришь, что я тебя люблю?

— Верю, — Инна смотрела ему в глаза. — Верю. Я имела столько возможностей убедиться… Я тоже тебя люблю.

В тот момент ей казалось, это правда.

Павел потер виски.

— Это добром не кончится. Точилин прав. Ты должна уйти.

— Уйду. Потом. Сейчас я тебе нужна.

Она помолчала.

— Ты первый человек, которому я по-настоящему нужна.

Павел поцеловал ее руку.

— Нужна. Но знай, ты полностью свободна. Мы расстанемся, как только скажешь. Я не собираюсь мучить ни тебя, ни себя.

— Да. Так будет лучше для нас обоих.

Павел встал, голым подошел к окну. В щель между занавесями просочился солнечный луч. Павел ладонью коснулся луча, взволновав танцующие в нем пылинки.

— Свет надежды, — прошептал он.

Раздвинул занавески.

В комнату потоком света хлынуло летнее утро.

Инна сидела на постели, сонно моргая.

— Который час?

— Полдесятого, — Павел застегнул молнию на джинсах.

— Куда ты?

— Мне нужно уехать на два дня.

— Так долго? Почему сейчас?

— Надо, — Павел застегнул верхнюю пуговицу белой рубашки.

Инна встала, накинула халатик.

— Что я буду делать в твоем доме одна?

— Позвони адвокату. Займись, наконец, наследством.

— Наследство, — Инна ахнула. — Я совсем забыла!

Павел не слушал. Собирался с серьезным видом, напряженно что-то обдумывая.

Глухим голосом спросил:

— На какой куш ты можешь рассчитывать?

— А, ерунда, — Инна подошла к зеркалу. Начала расчесывать светлые волосы. — Пара миллионов баксов, какие-то акции. Дом, машины. Я позвоню в Москву и все узнаю. Хочешь?

— Да, хочу, — Павел проверил счет на сотовом. — Не затягивай.

На пороге он обернулся.

— Да, вот еще что. Помнишь рукопись, которую ты читала?

Инна кивнула.

— Сожги. Там… — взгляд его затуманился. — Прошлое. От него нужно избавиться.

Она села в кресло. Сказала веселым тоном:

— Поскорей бы закончилась катавасия. Получим бабки, и ты увезешь меня на край света.

Павел странно улыбнулся. Его глаза потемнели.

К двум часам дня Павел на автобусе добрался до Новгорода.

Двухэтажный особняк — решетка ворот, гараж на три автомобиля.

Таня ждала его в холле — гордая хозяйка роскошного дома. В зеленом платье с белым поясом. В уголках глаз — морщины.

Павел стоял, перекинув плащ через руку. С горечью смотрел на Таню. Вот девушка, которую я целовал, сжимал в объятиях. И она — часть мира, который я ненавижу. И прекрасно вписывается в пейзаж.

Таня улыбнулась.

— Ты похож на тореро. Давай сюда плащ.

Они стояли друг против друга, два призрака. Неловкость и плащ на руке Павла разделяли их.

— Ты одна?

Таня кивнула.

— Волков уехал на фирму.

— Мама? Кто там пришел?

По ступенькам мраморной винтовой лестницы застукали маленькие ножки. Павел вздрогнул.

Таня гордо улыбалась.

— Здравствуй, — у Павла вырвался хриплый шепот. Он прочистил горло.

— Привет. Как тебя зовут?

Голубоглазый светленький мальчик рассматривал гостя с бесстыдным любопытством.

— Миша, — вяло ответил он.