Судья

И сбежал. Снова сбежал, потому что меня — я был уверен — уже искали. Или менты, или дружки Руслана, а может, и те и другие.

Застыл на пороге номера. Тишина.

Вынул из-за пазухи пистолет.

Андрей лежал на полу ванной.

Руслан безвольным куском плавал в воде. Кровь из дырки на лбу перестала.

Стискивая оружие, я нагнулся. Пристально вгляделся. На миг почудилось, он подмигнул.

В гостиной схватил с дивана подушку. Вернувшись в ванную, вскрикнул.

Руслан сидел, привалившись к стенке ванны. Лицо исказил хищный оскал. Стеклянные глаза уставились на меня с бессильной ненавистью.

Через подушку я сделал еще один выстрел в голову.

У двери прислушался. Спустился по лестнице. Мне встретились два швейцара. Поздоровались. Я мрачно кивал.

В безумстве, вместо того, чтобы бежать из Новгорода, направил стопы на Великую улицу, где снимал квартиру.

Юра стоял там. В углу, между шкафом и телевизором. В забрызганных кровью клетчатых одеждах арлекина. На голове — бумажный колпак, руки вылезают из длинных рукавов. Под глазами тушью нарисованы слезы.

Будь осторожнее, папа, прошептал он. Тьма ищет тебя.

Начал исчезать. Я кинулся к нему. „Постой, не уходи!“

Но Юра ушел.

За окном послышался смех, звонкие голоса. Я вздрогнул. Я даже не подозревал, как соскучился по смеху, людям, которые приняли бы меня, вытащили из мрака.

Они меня звали. В нестройном хоре детских голосов я расслышал отчетливое: „Павел“ Иди играть! Павел!»

Бросился к окну. Чертыхаясь, сбивая ковры, вжался носом в холодное стекло.

Внизу у подъезда дети водили хоровод. Призывали меня.

На бегу накидывая плащ, бросился вон из квартиры.

На лестничном пролете чуть не свернул шею. Выбежал в осеннюю слякоть. Как безумный, три раза обежал двор. Ни души.

Вернулся, сел в кресло, присосался к бутылке. Призраки прошлого окружали меня. Кричали. Смеялись в лицо. Сулили царства и власть над миром. Я им не сдался. Так и сказал: «Пошли все на…»

Отхлебнув, посмотрел в угол. Надеялся увидеть Юру. Там был не он.

Судья смотрел на меня.

— Пришел по мою душу? — прошептал я. И бросил в Него пустую бутылку. — Катись в Ад!

Случилось то, что никогда больше не повторялось.

Бутылка не пролетела сквозь Него, не разбилась о стену. Хлопнулась о плащ, скатилась к Его ногам и покатилась обратно к креслу.

Я обмер, и смотрел на Него, не в силах пошевелиться. Свет за окном померк. Комната погрузилась во мрак. Тело под одеждой покрылось «гусиной кожей». Дыхание выплескивалось изо рта облачками пара.

И Он заговорил со мной.

«Ты боишься?»

— Да, — ответил я без колебаний. — Всегда. Но сейчас — сильнее, чем раньше.

Судья коротко рассмеялся. Звуки выкатывались из-под капюшона, как тяжелые валуны. И еще: пар не вылетал изо рта Судьи, если у Него был этот проклятый РОТ.

— Когда Ты приходишь, очень холодно, — сказал я. — Почему?

Он склонил голову.

«Я несу в себе холод зимы. В Моей душе никогда не светит солнце. Там всегда идет снег».

Он достал из-под плаща судейский молоток. Через всю комнату тенью скользнул ко мне. Занес орудие возмездия над моей головой.

Крича, я закрыл голову руками.

Страшный удар потряс мой череп. Комнату озарила яркая белая вспышка, а в моем сознании раздался звериный вопль Судьи.

Я пал на ковер, ощущая, как по волосам течет горячая кровь. Сквозь туман видел: Он стоит надо мной, глядя на молоток. Поза Его выдавала детское недоумение и животную ярость.

— Ты не можешь убить меня, — прохрипел я. — Ты — мое порождение…

Перед тем, как провалиться в небытие, я услышал, как Судья прошипел голосом Юры:

«Мы еще встретимся… отец!»

Когда я очнулся, Судьи в комнате не было. Я тронул лоб. Брови покрылись инеем.

Часть III. Судья

Все кончено для нас с тобой…

Нет для нас ни жизни, ни спасенья, ни надежды,

Для тех, кто хочет вечно жить,

Для тех, кто хочет вечно любить.

Queen. «Who wants to live forever».

Глава 22. В Царстве Смерти

Инна отложила рукопись.

Бессмысленно уставилась на разбросанные в беспорядке листы.

«Боже, да как же он живет с этим?»

За окном сгущалась темень. Инна вскочила. Павел скоро явится.

Девушка бросилась в ванную и пустила воду. Начала брызгать в лицо водой. Умыться. Смыть грязь, чужие грехи, эту ужасную трупную вонь.

Она посмотрела в зеркало. Лицо бледное.

— Бежать, — прошептала она.

Инна заправила постель. Переоделась. Пальцы дрожали. Пуговицы не продевались в петли. Взглядом нашла сумочку на кресле. Схватила ее.

Пальцы тронули дверную ручку. Повернули. Дверь не поддалась.

Тяжело дыша, Инна отступила на шаг. Прикрыла глаза.

Толкнула дверь. Безрезультатно.

Девушка закричала и забарабанила в дверь кулачками.

— Сукин сын! Выпусти меня!

В замке входной двери повернулся ключ.

Инна стояла, парализованная ужасом, не отрывая глаз от дверной ручки.

Ручка наклонилась вниз. Щелкнул замок.

— Инна? — Павел влетел в прихожую с двумя сумками. — Смотри, что я принес!

Он увидел выражение ее лица. Поставил сумки на пол.

— Что случилось?