Читаем Судебные речи полностью

Второе звено — причинение вреда — должно заставить вас тщательно обсудить ряд предположений, высказанных на следствии и вытекающих из дела. Но прежде всего два слова о предположении самой подсудимой, помещенном в обвинительном акте и о котором говорил здесь полковник Познанский. Хотя о нем в прениях не упоминалось и самая чудовищность такого обвинения против родителей, по-видимому, остановила и Жюжан от повторения его на суде, но я все-таки считаю нужным напомнить вам отношения семьи к покойному, воспоминания о которых должны изгладить самый след такого подозрения. Вы найдете, может быть, что в семье этой, к сожалению, невмешательство в поведение сына основывалось не на разумной свободе действий, а на смутной неопределенности отношений, и что между распущенностью перезрелого организма, с одной стороны, и неокрепшим духовно и физически организмом сына — с другой, родительская власть не становилась, как преграда, не только законная, но в данном случае даже обязательная. Но вы найдете также, без сомнения, в показаниях родителей, данных пред вами, такую горячую любовь к сыну и такую глубокую скорбь о его безвременной кончине, что вы решительно отвергнете всякую, даже отдаленную, возможность мрачного предположения Маргариты Жюжан. Оно не более, как змейка, которая скользнула по делу, никого не успев ужалить. Затем, вы придете к ряду предположений, заслуживающих внимания и разбора. При этом вы не забудете, конечно, что яд, который найден в теле покойного, найден после весьма сложных исследований со стороны специалистов и в лекарстве, которое принимал покойный. Йодистый калий, который находится здесь пред вами в склянке, содержит в себе, вопреки сигнатурке аптеки, морфий в таком количестве, что столовая ложка раствора заключает в себе около трех гранов морфия. Это обстоятельство надо иметь в виду при всех соображениях, и в какие бы предположения о причинах смерти мы ни вдавались — лекарство с морфием должно служить компасом, не допускающим слишком уклоняться в сторону произвольных выводов. Первое предположение — случай. Возможно ли отравление случайное? Морфий, как показали свидетели, был обыкновенным лекарством полковника Познанского. Он не очень охранялся. Он составлял домашнее снадобье, находившееся всегда под рукою. В деле нет непреложных указаний, чтоб он не мог попасть в комнату или в руки Николая Познанского. Йодистый калий принимался с прибавлением яблочно-кислого железа. От прибавления морфия вкус, по мнению экспертов, значительно измениться не мог. Николай Познанский был болен краснухою, которая вызывает слабость глаз, он носил консервы и мог смешать железо с морфием. Обсуждая это предположение, вы не забудете, однако, что морфий был в порошке, который приходилось бы «всыпать» в склянку или в ложку, а яблочно-кислое железо было прописано в каплях, которые приходилось бы «вливать»; что покойный вообще не принимал лекарства ночью и что он был до крайности, как видно из нескольких эпизодов, осторожен относительно здоровья и употребления лекарств.

Второе предположение — ошибка аптеки, о которой прежде всего стала думать и говорить госпожа Познанская, найдя в комнате сына склянку с белыми потоками, а на губах сына смытый ею осадок белого порошка. Ошибки аптек и неосторожные, вследствие этого, отравления возможны и, как показывает судебная практика, хотя не часты, к счастию, но все же иногда бывают. Николай Познанский принял с 16 апреля не менее четырех ложек — и следов отравления не было. Вы не забудьте, что раствор Kali jodatum [9], в момент смерти Николая Познанского, содержал на каждую ложку такое количество морфия, которого достаточно, чтобы отравить взрослого человека.

Третье предположение — самоубийство. В последние годы, господа присяжные заседатели, наше общество страдает тяжелым нравственным недугом. Развитие его не может не озабочивать всякого мыслящего человека. Недуг этот — самоубийство. Известиями о лишивших себя жизни полны вседневные известия газет. Быть может, недуг этот врывался и в среду близких или знакомых нам людей. В этом явлении есть одна особенно тяжелая сторона. Лишают себя жизни не только люди утомленные, пресыщенные или измученные жизнью, самоубийство простерло свое черное крыло и над юностью, и над детством, когда ни о пресыщении, ни об утомлении не может быть и речи. Здесь не место исследовать причины этого явления, но нельзя не заметить, что иногда, при рассмотрении обстоятельств жизни некоторых юных самоубийц, оказывается, что они вступили в жизнь, предъявляя к ней большие и нетерпеливые требования, богатые сырым материалом знаний и бедные душевною жизнию, равнодушные к вечным вопросам веры и преждевременно разочарованные. Жизнь никому не дает пощады, и когда она наносит свои первые удары таким людям, пред ними сразу меркнет всякая надежда, смущенная душа ни в чем не находит опоры, да и не умеет ее искать, и они в бессильном отчаянии опускают руки, а затем — поднимают их на себя.

Перейти на страницу:

Все книги серии Кони А.Ф. Собрание сочинений в 8 томах

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии