Судьбы вещей

Разумеется, благочестивая княжна, сделавшая церкви такой драгоценный подарок, могла рассчитывать на вечное блаженство. Дар же ее должен был вечно оставаться в монастыре, его нельзя было ни продать, ни отдать. А если бы и нашелся такой человек, который ослушается («преслушает») этого приказа, то кто бы он ни был – князь, епископ или игуменья (монастырь, стало быть, был женский), – на его голову обрушится страшное наказание. Он будет проклят святой троицей (то есть богом во всех трех его лицах: богом-отцом, богом-сыном и богом – святым духом), и тремястами пастырей церкви, и семью их (если можно так выразиться) съездами («соборами»). Его ожидает участь христопродавца Иуды (а тот, согласно евангельскому преданию, повесился, но и этим не избавился от адских мук за свое предательство), и сам святой крест такому человеку ни в чем не поможет. Вот смысл этого заклятья, которое должно было устрашить всякого верующего.

Может быть, так оно и было? Может быть, крест так и пробыл в соборе Евфросиниева монастыря больше семи с половиной столетий потому, что никто не осмелился нарушить страшное заклятье, которое княжна велела Лазарю-Богше начеканить на серебряной пластине? Ведь и после 1917 года он еще был там!

На самом деле было совсем не так. Этот крест путешествовал едва ли не больше всех вещей, о которых вы читали в нашей книге. Он пережил такие приключения, что о нем писал даже летописец.

Прошло больше четырехсот лет после того, как крест подарили полоцкому монастырю, и московская летопись говорила о Ливонской войне, о походе на Полоцк, который возглавил сам царь Иван Грозный. Там, между прочим, сказано:

«…Бе же тогда в его царской казне крест полоцкий украшен златом и каменьем дорогим, написано же на кресте: «зделан сий крест в Полоцску повелением княжны Евфросинии и поставлен во церкви всемилостиваго Спаса, да не изнесет из тое церкви никтоже; егда же кто его из церкви изнесет, да примет с тем суд в день судный». Как видите, речь идет о том самом кресте, что сделал Лазарь-Богша. Летописец передал даже довольно точно, хоть и кратко, смысл заклинания.

Потом он рассказал о дальнейшей судьбе креста, которую узнал по сохранившимся еще тогда преданиям: «Неции (некоторые) же поведают: в прежний некогда… меж себя смольняне с полочаны воевахуся и тот крест честный смольняне в Полотцку взяша в войне и привезоша в Смоленск…»

Вот оно, значит, как было: крест увезли из Полоцка в Смоленск. Но когда?

Известно, что войны между Смоленском и Полоцком начались в 1180 году и длились до самой середины следующего столетия. Смоленские князья захватывали Полоцк, княжили в нем. Надо думать, что кто-нибудь из них и приказал увезти в Смоленск полоцкую святыню. Недаром Евфросиния опасалась, что крест может взять прежде всего «властелин или князь».

Значит, несмотря на заклятье, крест пробыл в Спасском соборе недолго: может быть, всего двадцать лет, может быть, пятьдесят, но не больше восьмидесяти.

Однако приключения его только начинались. Смоленск потом и сам оказался под властью литовских князей и пробыл в составе Польско-Литовского государства лет сто пятьдесят. В 1514 году его взяли уже московские войска.

«Егда же благочестивый государь князь Василий Ивановичь всеа Русии вотчину свою Смоленск взял, – читаем в той же летописи, – тогда же и тот честный крест во царствующий град Москву привезен».

Стало быть, пробыв в Смоленске лет триста с лишним, крест в 1514 году попал в Москву.

Такая роскошная вещь была, наверное, украшением главного смоленского собора (в 1495 году с него даже сделали в Смоленске копию) и в Москве должна была попасть в одну из наиболее почитаемых церквей: может быть – в Успенский собор, может быть – в Архангельский, а может быть – и в домашнюю церковь московских великих князей – Благовещенский собор. Но не исключено, что в Москве, где и без того было много драгоценной церковной утвари, крест и не употреблялся по прямому своему назначению, то есть не украшал церковного алтаря, а просто лежал в какой-нибудь из кладовых. Так тоже можно понять замечание летописца, что крест был «в царской казне».

Но и в Москве он пробыл менее полувека. В 1563 году собирались в поход на Полоцк. «Царь же и великий князь, – писал летописец, – тот крест обновити велел и украсити и тот честный крест взя с собою и имея надежду на милосердаго бога и на крестную силу победите врага своя, еже и бысть».

Трудно сказать, в чем выразилось обновление и украшение креста. На нем нет никаких признаков работы шестнадцатого века. Похоже, что мастера Ивана Грозного ничего не прибавили к работе Лазаря-Богщи. Разве вставили какие-нибудь камни, если прежние выпали, или обновили жемчужную обнизь.

Но для нас важно сейчас другое. Богобоязненный царь не хотел держать у себя святыню с таким страшным заклятьем. Хоть не он, и даже не его отец, а кто-то из смоленских князей нарушил запрет даже больше трехсот лет назад, все же лучше вернуть крест.