Судьбы вертящееся колесо

Большой круглый зал, устланный мягким, слегка пружинящим под ногами покрытием, был оборудован для визуального наблюдения за ходом машинных экспериментов над картинами. На обширных матовых экранах, вмонтированных в круглую стену, должны были «оживать» картины, сюжетом которых управляли машины, решающие соответствующие полубесконечные субуравнения. В центре зала на специальной площадке, в двух-трех десятках вращающихся кресел разместились приглашенные на сегодняшний просмотр сотрудники Центра. Среди них Тамила издали заметила Гесэра…

Через некоторое время все десять экранов медленно засветились, излучая мягкое розовое свечение. Потом вдруг на них разом появились картины. Тамила ахнула от неожиданности.

С экрана, что светился напротив, на нее смотрел глубокий старик, сидевший опершись на посох. Внизу под картиной светилась какая-то надпись, но Тамила сейчас не могла оторвать глаз от лица старика.

— Одна из самых сильных картин, — шепнул ей референт.

Она не видела ничего подобного. Как и все вокруг, она привыкла восторгаться видами сохранившейся местами дикой природы, но чаще фантазией человеческой мысли, вложенной в технические решения, изяществом математических приемов… А тут… мудрый взгляд гипнотизировал зрителя…

Картина была глубоко скорбной… Одинокий мудрец в роскошном одеянии старины казался маленьким, беззащитным и совсем забытым людьми подле своих толстых фолиантов, лежащих в беспорядке на темном бархате стола рядом с ним. Отяжелевшее под грузом прожитых лет дряхлое тело уже не имеет ничего общего с этим миром. С ним его соединяют только глаза — глаза, через которые блеск разума прокладывает мост между любыми мирами. Вокруг господствуют тяжелые тени. Только свет неизвестного источника откуда-то справа вырывает из тьмы бесконечно грустное лицо и немощные руки, опирающиеся на посох.

«Вот что мы, оказывается, потеряли когда-то. В этих глазах все, что пережило человечество. Когда-то люди, наверное, умели читать мысли этого старика…»

— Старик заворожил тебя? — сказал тихо Грегор, севший справа от нее. — Мы-то уже привыкли. Вначале мы тоже…

— Кто это рисовал? Вы хоть это знаете? — перебила его Тамила.

— Некий Рембрандт. Тысяча шестьсот сорок второй год. На обороте холста оригинала кто-то нацарапал: «Старый раввин». Мы думаем, что это портрет служителя одной из религий, существовавшей на Земле…

Тамила сидела застыв.

— На этого старика мы возлагаем большие надежды. Художник, видимо, был образованнейший человек, чувствуется, вложил в портрет всю свою мудрость. Наши оптимисты считают, что в картине заключена вся история Земли.

— А ты? Ты уже так не считаешь? — в заметной тревоге повернулась она к нему.

— Мы все еще вязнем в этих… неоднозначностях, — Грегор настороженно посмотрел на жену. — К сегодняшнему дню я ожидал большего сдвига… Ну а насчет информативности картины, я, конечно, разделяю их мнение. Только когда и с какой точностью нам удастся получить эту информацию?..

* * *

Неприятности обрушились на Центр сразу при первых же попытках воспроизвести повторно операцию «оживления» сюжета одних и тех же полотен…

Записанные в памяти машин трехмерные цветотопологические образцы картин были выведены на экраны просмотрового зала. Они поразили всех. В них было столько смысла, пищи для фантазии, многозначительных намеков, подробностей быта далеких предков, что, казалось, без всякой машинной обработки достаточно понаблюдать за ними и, умозрительно проанализировав сюжеты, можно будет сесть и начать писать историю человечества до «уничтожения». Но все понимали, что это кажущееся впечатление,, Машины, запрограммированные на составление начальных и граничных условий для ПТС, стали переводить на специальный язык все, что было запечатлено на картинах.

Как раз тогда служба цветоанализа выступила с официальным заявлением. Это напомнило всем событие трехмесячной давности. Тогда по просьбе руководителя этой службы коллегиально было рассмотрено его предложение о необходимости проведения специальных исследований возможной эволюции законов передачи настроения и чувства через цвета. Предложение было отклонено со ссылкой на общие соображения о «незначительности» такой эволюции и на отсутствие достаточного материала для проведения подобных исследований.

Сейчас служба цветоанализа, видимо, еще больше утвердившаяся во мнении обязательности учета этого фактора при вводе исходной информации в ПТС, официальным заявлением снимала с себя ответственность за ошибки, могущие последовать из-за игнорирования изменения «цветового фактора» во времени.

К этому времени началась кропотливая работа по отладке труднейших программ, составленных для решения субуравнений. Предостережения службы цветоанализа отошли на задний план. О них скоро совсем забыли. Центр уже готовился приступить к решению первых ПТС и визуалированию этих решений на экране в виде исторических сюжетов, развивающихся во времени.

Неописуемый подъем и предвкушение близкого успеха царили в первые дни, когда машины, наконец, начали управлять изображениями на экранах круглого зала…

* * *