Судьбы местного значения (СИ)

— Однако факт налицо — Николай Кириллович знаниями воспользовался, — сказал Сергей. — И как воспользовался! В Дубнинской войсковой операции лично участие принимал. Был ранен. Награжден званием «Герой Советского Союза». Хорошо поработал в генштабе, за что был награжден четырьмя орденами Ленина, орденами Невского, Суворова, Кутузова. Твое сидение взаперти, Паша, оказалось самым эффективным. После твоего ухода в памяти Попеля много чего осталось. Я уверен в этом, поэтому он сыграл решающую роль в Дубнинском сражении, и генерала Рябышева подтянул. И еще — генерал-майор Гаген, то есть еще полковник Гаген, наверняка воспользовался информацией из тетради, или сведениями из ставки на основе данных из тетрадей. Причем творчески подошел к реализации, нанес удар на восток, обозначив место прорыва, а когда немцы перебросили свои резервы, части РККА северо-западного фронта нанесли встречный удар, связав все резервы немцев. Гаген же быстро перенаправил удар на юго-запад, и прорвался из окружения, растрепав попутно пехотную дивизию группы армий «Север», при этом чуть не пленив самого Фон Лееба, который некстати выехал на передний край. По итогам — практически разгромлен фланг группы армий «север», уничтожено большое количество личного состава и техники противника, захвачено свыше тысячи пленных.

— Вы удивитесь, мужики, автором еще какой песни Попель является, — вдруг сказал Маргелов, включая плеер на планшете.

Неожиданно часто запищал кардиограф, и друзья тут же сгрудились у аппарата.

— А на войне, как на войне, патроны, водка, махорка в цене, — звучало в динамиках, но удивляться было некогда.

Василий Сергеевич, опутанный датчиками, лежал не шевелясь, но дрожали веки, скакала кардиограмма, рос пульс, понизилось давление.

— Что делать? — спросил Свешников, склонившись к ноутбуку.

— Отключай, к черту! — ответил Сергей, видя сильные всплески на дисплее кардиографа…

Этот выход у деда был третьим. Первый раз его отправили на пару минут в бойца, который в госпитале лежал, рассудив, что боль по входу-выходу будет не такой шокирующей. Так и вышло — кардиограмма по входу чуть подпрыгнула, затем была равномерной, и был небольшой всплеск по выходу. Сам дед, «вынырнув» из прошлого, почти сразу пришел в себя, затем потребовал повторить, но потребовал отправить не в больничную койку, а куда-нибудь в более убедительное место. Отправили. Десять минут прошло, как кардиограф выдал тревожный сигнал, но дать команду на выход не успели, Василий Сергеевич очнулся сам. Дед, часто дыша, тяжело поднялся с кушетки, смахнув с себя датчики, и отстранившись от помощи друзей, сам прошел до бара, где набулькал себе граммов сто водки и замахнул, не закусывая. Сергей, Вася и Паши ждали.

— Сразу и не понял, куда попал, — сказал хрипло дед, наливая еще соточку. — Круговерть, тошнота, все болит, матерюсь, куда-то стреляю, а куда не пойму. Потом, вроде как кабина, приборы, облачное небо через триплекс, и мессера атакуют. Четыре, или больше, но уворачиваться успевал. Пару немцев смог достать, но и меня подбили все-таки. Ишак горит, падает, вроде надо прыгать, но руки ручку сжали, истребитель к земле несется…

— И что?

— Ничего… очнулся, — вздохнул Василий Сергеевич, посмотрел в стакан, выпил водку одним глотком, поморщился:

— Не берет, что-то…

После чего лег на кушетку.

— Еще раз! — потребовал дед таким тоном, что возражать смысла не было…

Василий Сергеевич лежал, глядя в потолок.

— Дед, ты как? — спросил Сергей.

Генерал-лейтенант не ответил. Из его глаз текли слезы, а из динамиков звучало:

— А на войне… да, то оно…там всё серьёзней, чем в кино…