Судьбы

Со временем Витя восстановил навыки вождения и в дальнейшем как на дачу, так и ко мне в гости уже ездил только на машине. На мое пятидесятилетие Витя с Валентиной тоже приехали на машине. Оставлять машину на ночь возле моего дома Витя не рискнул, уж очень дорогая вещь, тем более, что он на нее газовое оборудование поставил. Поставили машину на платную стоянку недалеко от дома. Желающих поздравить меня с юбилеем собралось много, с трудом поместились за двумя столами. Мы с Витей на этот раз много не пили, ему утром нужно было возвращаться домой, а мне тоже нужно было ехать на работу в Москву, поэтому я собирался ехать вместе с ним, а заодно и своего товарища об этом предупредил, чтобы тот ехал вместе с нами, а не электричкой. Поскольку в восемь часов утра я должен был быть на работе, то мы встали пораньше и пошли за машиной. Несмотря на то, что был февраль, ночью прошел небольшой ледяной дождик, и снег под ногами сильно скользил. Когда мы выехали со стоянки на дорогу, то оказалось, что Витина машина не может подняться горку, так как резина на колесах стояла летняя, да и та сильно изношенная. Пришлось спуститься метров на пятьдесят ниже стоянки и попробовали выехать на горку с разгона. Фокус не удался, машина с трудом доехала только до стоянки, и выше подняться не смогла, а ведь выше еще сто метров нужно было проехать, чтобы подняться на горку. Попробовали выезжать с еще большего разгона, машина поднялась на десяток метров выше, но дальше подняться не смогла. Попросили подсобить моих знакомых, которые шли в свои гаражи за машинами. С их помощью удалось протолкать машину еще метров на двадцать дальше, но на большее наших сил не хватило, наши ноги скользили не хуже машины. Один из толкающих предложил нам больше не мучиться, а подождать, пока он подъедет к нам на джипе. Так и сделали, подцепили машину к подъехавшему джипу, и он легко потащил машину на горку, но на середине горки его колеса также начали буксовать, и вытащить машину выше он тоже не смог. А время то шло, уже была половина восьмого, и я явно опаздывал на работу, да еще и товарища, которому предложил ехать вместе с нами, подводил. Выход из создавшегося положения я видел только один, переставить шипованные колеса с моей машины на Витину. С бегал домой за ключами от гаража, а заодно позвонил на работу и предупредил начальника, что мы с товарищем опаздываем часа на два, но мы приедем. В гараже на моей машине поменяли два шипованных колеса на летние, затем шипованные колеса поставили на Витину машину. На шипованных колесах мы без никаких проблем поднялись на горку и подъехали к моему дому. Там сняли мои колеса и поставили обратно Витины, а мои занесли ко мне домой в квартиру. Как я и обещал начальнику, опоздали мы с товарищем на работу на два часа. После этой поездки ко мне Витя и себе купил шипованные колеса.

С Петронавичусами у нас на некоторое время связь прервалась, так как связываться с ними мы могли только через телефон их соседки, а это не очень удобно. Потом позвонила Людмила и сказала, что Саша погиб и завтра похороны. Когда он ехал с работы из Москвы домой, его выбросили из электрички. Что тогда случилось в электричке, так и осталось не раскрытым. Сам влезть в драку Саша не мог, он был очень спокойным и уравновешенным, а вот сделать кому-то замечание мог. Но это только мое предположение. Поехать на похороны мы с женой не смогли, так как оба в тот день заступали на суточное дежурство и подмениться не было возможности. К Людмиле я съездил через неделю, но поскольку поехал без предупреждения, то дома ее не застал, пообщался только с соседкой, от которой она нам иногда звонила. Соседка сказала, что у Людмилы проблемы с ногой, и она поехала к врачу в поликлинику, но скоро должна вернуться. Соседка угостила меня чаем, подождал я у нее Людмилу часа два, но она где-то задерживалась, а стеснять соседку и дальше было уже неудобно. Я передал Людмиле через соседку немного денег на памятник и уехал домой, попросив, чтобы Людмила мне позвонила. Но звонка не последовало, больше мы не созванивались и не встречались. Поэтому о дальнейшей судьбе Людмилы и ее сына Дениса я больше ничего не знаю.