Судьба Вайлет и Люка (ЛП)

Открывая бензобак и доставая запасную связку ключей, я затягиваюсь сигаретой, сладкий вкус никотина успокаивает меня. Протирая глаза, я забираюсь обратно в грузовик и еду к своему общежитию. Сначала я планирую пойти прямо в свою комнату, но все время думаю о Вайолет и о том, что понятия не имею, куда она пошла прошлой ночью. Стриптиз-клуб находится не в лучшей части города. Что, если с ней что-то случилось? Почему меня это волнует? Обычно я не забочусь о девушках, которые появляются и исчезают из моей жизни, и меня определенно не должна заботить Вайолет. Я вообще отношениями не занимаюсь. Впускать кого-то вот так, значит, на самом деле впускать кого-то, позволять им быть частью моей жизни, что означает отдавать то, что они хотят, позволять им контролировать какие-то вещи. Я не хочу впускать людей в свою жизнь, чтобы медленно возвращаться к тому месту, где я жил, когда был ребенком, делать вещи, которые я ненавидел, ненавидеть человека, которым я был, и ненавидеть человека, который сделал меня таким.

Видимо, я плохо соображаю и в последний момент делаю поворот направо, а не налево, когда доезжаю до перекрестка и сворачиваю на парковку сбоку от ее общежития. Это самое высокое общежитие Университета Вайоминга, и оно закрывает солнечный свет, струящийся над горами. Двор перед общежитием почти пуст, несколько человек, слоняющихся вокруг, выглядят так, будто пришли только забрать свои вещи. Внутри здания еще более пусто. И тихо. Это напоминает мне, что у меня осталось всего день или два, чтобы собрать свои вещи и отправиться туда, куда я собираюсь.

Когда я добираюсь до комнаты Вайолет в общежитии, я ожидаю, что она будет убрана, как и остальная часть здания. Но я слышу какую-то очень агрессивную музыку, играющую через дверь, которую я сомневаюсь, что слушает Келли, и я стучу.

Музыка стихает, и Вайолет открывает дверь. Ее влажные волосы волнами ложатся на обнаженные плечи, и снова на ней нет макияжа. Очертания ее красного кружевного лифчика видны сквозь топ, и на ней черная рубашка до пола. Ее щека тоже распухла и покраснела, но на ее лице нет ни удивления, ни радости видеть меня. Просто безразличная, как всегда. Я хочу выглядеть таким же безразличным, но мое тело оживает при виде ее, и почему-то идея поцеловать ее кажется такой заманчивой и странно знакомой.

— Ты жив, — шутит она, изогнув брови, стоя прямо в дверном проеме.

— Не притворяйся, что слишком рада меня видеть. — Я прислоняюсь к дверному проему, скрестив руки на груди, стремясь расслабиться, но у меня слишком сильное похмелье, чтобы пройти весь путь до конца. — Что случилось с твоим лицом?

Она касается щеки кончиками пальцев.

— Я говорила тебе прошлой ночью, что подралась со стеной.

Мой лоб морщится, когда я пытаюсь вспомнить, что она мне говорила.

— Я этого не помню… и я действительно не думаю, что это то, что произошло. Я не… — я замолкаю, беспокойно корчась, когда тяжесть ее взгляда становится почти невыносимой. — Я не ударил тебя, не так ли? Я никогда раньше не бил девушку, но, черт, прошлой ночью я был очень пьян и расстроен, и почти ничего не помню.

— Нет. — Она не выглядит встревоженной или расстроенной, или что-то в этом роде. Просто безразличной. Она отодвигается, оставляя дверь открытой, и я не уверен, хочет ли она, чтобы я вошел или нет. — Где ты нашел ключи? — Она меняет тему и подходит к столу в углу, который убран. На самом деле убрана вся ее комната; на кроватях только матрацы, даже плакаты со стен сняты. Должно быть, она скоро уезжает, возможно, чтобы вернуться домой или туда откуда она приехала.

Я сглатываю ком в горле, думая о том, что мне тоже скоро придется вернуться туда, откуда я пришел.

— Я держу запасной комплект в бензобаке.

Она оглядывается через плечо, поднимая брови.

— И ты не мог сказать мне это прошлой ночью, когда я не могла их найти?

Я пожимаю плечами и, наконец, переступаю порог, ступая в ее личное пространство.

— Видимо, да, но потом я просыпаюсь один в грузовике, солнце взошло, а тебя нет.

Она выдвигает ящик стола и лезет внутрь.

— Да, я не из тех, кто спит в грузовиках с парнями, которым нравится занимать все сиденье.

Я сажусь на матрас, жалея, что не сделал пару уколов до того, как пришел сюда. По крайней мере, тогда моя головная боль исчезла бы.

— Знаешь, ты могла бы посадить меня в свою машину и отвезти обратно с собой. — Я шучу, потому что мне все равно. Я спал на переднем сиденье своего грузовика не раз, и я уверен, что сделаю это снова.

Она достает из ящика стола пузырек с рецептом, читает этикетку и бросает его в открытую коробку на полу.

— Я не поехала обратно. — Она берет свой iPod с док-станции на столе, последнюю вещь, оставшуюся в ее комнате. Она бросает его в коробку, а затем наклоняется над столом, чтобы отключить док-станцию.

— Тогда как ты вернулась? — спрашиваю я, глядя на ее задницу. Боже, что я только не хотел сделать с этой задницей.