Судьба Убийцы

- Фитц, мне никогда не было нужно касаться тебя, чтобы это почувствовать. Оно всегда было здесь. Нет границ.

Некая часть меня знала, что это важно. Что когда-то это бы значило для меня очень многое. Я попытался найти слова и сказал:

- Я вложу это в своего волка.

И он грустно отвернулся от меня.

- Папа?

Я попытался поднять голову.

- Он все еще жив, – сказал кто-то в изумлении, а кто-то другой шикнул на него.

- Я принесла тебе чай. В нем сильное обезболивающее. Будешь?

- Боги, да! – теперь я сказал, то, что хотел сказать. Я успел распластаться на своем волке - боялся, что умру этой ночью и не смогу уйти в него, находясь в беспамятстве. Разлепив веки, я увидел мир сквозь розовую пелену. Кровь застила глаза. Как у посланницы. Я моргнул, и взгляд немного прояснился. Здесь была Неттл, и рядом с ней Пчелка. Неттл держала чашку у моих губ. Она наклонила ее, и жидкость полилась мне на губы. Я набрал немного в рот и попытался проглотить - кое-что получилось, но остальное побежало по подбородку.

Я посмотрел за плечо Неттл. Кеттрикен плакала, Дьютифул ее обнимал. Рядом стояли его сыновья. Шут, Лант, Спарк и Пер, а за ними - ряды любопытных. Группы Скилла и те, кто пришел с ними. Все собрались посмотреть на мое последнее представление. Наконец-то я совершу то, что издавна слухи приписывали обладателям Уита. Я превращусь в волка.

Мне вспомнились последние дни в подземелье Регала. Там меня пытали, принуждая раскрыться и проявить свой природный Уит, чтобы потом убить меня на законных основаниях.

Велика ли разница?

Я желал, чтобы все они ушли прочь.

Кроме Шута. Хорошо бы он присоединился ко мне. Каким-то образом я всегда думал, что он ко мне присоединится. Только что-то не припомню, почему. Возможно, я похоронил это в камне.

Я услышал музыку. Странно. Я перевел взгляд и увидел Неда с необычным струнным инструментом. Он сыграл несколько нот и затем начал тихонько напевать «Жертву Кроссфайер». Это я его научил, много лет назад. На некоторое время музыка захватила меня. Я вспомнил, как обучал его песне, затем - как он пел ее со Старлинг. Я вспомнил менестреля, который научил этой песне меня самого. Я позволил воспоминаниям скользнуть в волка и почувствовал, как они утрачивают свой окрас и живость внутри меня. Песня Неда стала просто безликой песней. Нед стал просто безликим певцом.

Я умирал. Меня никогда ни на что не хватало.

Пора попросить его. Или пора уходить.

Это не то, о чем просят друга. Он не предложил, а я просить не стану. Не буду его этим терзать. Я пытаюсь уйти. Не знаю, как.

Разве ты не помнишь, каким слабым было твое тело в подземельях Регала?

Это было давно. Тогда я боялся жить и принять то, что они могли со мной сделать. Теперь я боюсь умирать. Боюсь, что мы просто исчезнем, лопнем, как пузырь.

Пожалуй. Но это так мучительно.

Лучше, чем умереть со скуки.

Я так не думаю. Почему ты его не попросишь?

Потому что я уже попросил его присмотреть за Пчелкой.

Она не особо нуждается в присмотре.

Я ухожу. Прямо сейчас. Ухожу.

Но я не мог.

Глава сорок девятая. Ложь и правда.

Я постаралась записать события из жизни моего отца, пока он вкладывал их в своего волка-дракона. Могу сказать, что когда я подступала к нему с пером, он выбирал, о чем рассказать, с превеликой осторожностью. Понимаю, у него должно быть много воспоминаний, слишком личных для того, чтобы делиться ими со своей дочерью.

Сегодня он в основном рассказывал о времени, проведенном с тем, кого он называет Шутом. Какое нелепое имя. Возможно, если бы меня угораздило называться «Любимая», то имя «Шут» я бы воспринимала куда охотнее. О чем только думали его родители? Они, правда, воображали, что каждый, кого он встретит в жизни, захочет называть его Любимым?