Судьба Убийцы (ЛП)

- Время, которое, как я полагаю, ты должна была потратить еще несколько дней назад. Итак, начинай сейчас. - Гнев Альтии был нескрываем.

- Хорошо. - Янтарь серьезно приняла упрек и не стала оправдываться. Она сжала мою руку. В ее голосе было сожаление, когда она сказала: - Фитц, я знаю, что ты будешь против, что я прошу об этом, но, пожалуйста, возьми с собой дневник снов Пчелки, а я объясню Альтии и Брэшену, что это такое и почему каждый из ее снов столь важен.

В последнее время я ощущал только огненный поток гнева и ослепительный красный цвет ярости. Теперь я чувствовал, как будто лед образовался в глубине моего живота и распространился оттуда. Холод, который почти успокоил мое сердце, охватил меня. Я уставился на нее, неподвижно застыв от ее черствости. Она посмотрела на меня. Что она увидела? Тень? Образ?

- Фитц. Пожалуйста. - Брэшен не взглянул на меня, а уставился на свои руки. - Если вы сможете помочь нам понять, что это такое ...

Его слова затихли. Молча я поднялся, оттолкнув стул бедром, и вышел из каюты. Я не пошел в комнату Янтарь, где лежали мои вещи. Вместо этого я шел один в темноте среди жужжащих насекомых, пока не оказался на носу корабля.

Парагон выглядел задумчивым. Его сутулые плечи были человеческими, но теперь его шея была длиннее, и его голова рептилии была прижата к груди. Это беспокоило меня, как немногое в моей жизни. Я откашлялся. Он повернул голову на извилистой шее, чтобы посмотреть на меня. Глаза у него были все еще синие. Это была единственная черта, которую я мог распознать.

- Чего ты хочешь? - спросил он.

- Не знаю, - признался я. Я не чувствовал себя бесстрашным, но, тем не менее, я подошел и наклонился к перилам. Янтарь пробудила во мне надежду, и с надеждой она пробудила сомнения. Хотя я был уверен, что Пчелка была потеряна для меня, я хотел мстить. Больше, чем мести, я хотел собственной смерти. Если бы я мог пойти в Клеррес и убить столько, сколько мог или умереть в попытке, это было бы хорошо. У меня было достаточно времени, чтобы тщательно обдумать эту месть.

Но теперь я хотел, чтобы Пчелка была жива, чтобы я мог ее спасти. Если она не окажется жива, я тоже предпочту умереть, чтобы все мои неприятности, наконец, закончились. Разве я не хочу мщения? Не сегодня, решил я. Я слишком устал от всего этого. Если бы я мог найти Пчелку и убежать, и жить спокойно с моим ребенком где-нибудь, этого было бы достаточно.

- Ты думаешь, моя дочь жива? - спросил я корабль.

Его голубые глаза закружились, как будто фонари сияли сквозь вращающееся синее стекло.

- Я не знаю. Но это не имеет значения для заключенной между нами сделки, между Янтарь и мной. Я доставлю тебя в Клеррес, как только смогу. Я знаю дорогу. Я был там, когда был порабощен Игротом. Если ваша дочь жива, вы ее спасете, и даже если это не так, вы уничтожите это гнездо уродства. Тогда мы вернемся сюда и поплывем вверх по реке, и Янтарь достанет еще Серебра для меня. Достаточно Серебра, чтобы стать драконами, которыми я должен был стать.

Я хотел спросить его, что он будет делать, если мы умрем. Я был уверен, что он все равно вернется в Келсингру и потребует Серебро. Так почему он не сделал это прямо сейчас?

Потому что ваша месть - это еще и месть за драконов. Он сделал паузу. Я ждал. Как дракон, я не могу перенести тебя туда. Только как корабль я могу доставить вас так далеко. Поэтому мы идем вместе, чтобы отомстить. И тогда мы будем свободны, чтобы стать теми, кем мы всегда были.

Медленно я осознал, что губы Парагона не формируют эти слова. Я слышал его, и я знал смысл его слов. Он так же отвечал на мои мысли, как на мои слова. Это было похоже на Скилл, и это было похоже на Уит, но оно не было ни тем, ни другим. Я медленно поднял руки с поручня.

Теперь я тебя знаю. От меня не скрыться, если я захочу поговорить с тобой. Но сейчас я скажу только это. Не мешай моей и ее воле. В Клеррес мы идем, чтобы положить конец тем, кто мучил ее и украл ее ребенка. И затем мы возвращаемся в Келсингру, чтобы стать драконами. Уходи. Принеси, то за чем она тебя послала. Успокойте Брэшена и Альтию настолько, насколько сможете.

Последнее, что он сказал, звучало так, будто он просил меня позаботиться о том, что его кошек кормят, пока он далеко. Как он мог так ничтожно мало чувствовать к ним?

Ты бы предпочел, чтобы я ненавидел тех, кому я служил как раб?