Судьба цивилизатора

Пшеница, чечевица, ячмень, горох и бобы очищенные согласно диоклетиановскому декрету не могли стоить больше 100 динариев; полба — 30; рожь — 60; семена клевера — 150; мак — 150. Зарплата деревенского батрака не должна была превышать 25 динариев в день, каменщика и плотника — 50; пастуха — 20; брадобрей не должен брать более двух динариев с человека. Все предусмотрел великий император!.. Учитель гимнастики не должен требовать более 50 динариев за обучение одного ребенка в месяц; учитель арифметики — 75; греческого и латыни — 200. Адвокат или юрисконсульт за подачу жалобы не должны брать свыше 250 динариев. Адвокаты всегда хорошо жили…

Эдикт устанавливал твердые цены на сотни наименований продукции, он различал стоимость ботинок разных категорий качества, определял, сколько должен получать пережигальщик извести или погонщик мула, сколько должен стоить какой сорт вина… Госплановский размах! Социалистический. Грандиозная работа была проделана канцелярией Диоклетиана! Научно-фантастическая!

Такие глупые декреты могут привести только к двум вещам: или они не будут исполняться, или приведут к дефициту. Так и случилось. Если в машине нет бензина, невозможно заставить ее ехать письменными циркулярами.

Финансы империи трещат. Из-за падения бюджетных доходов служба в армии становится принудиловкой. В поздней империи рекрутов уже клеймят как рабов — чтобы не сбежали. В IV веке население окраин Рима, утекая от непосильного налогового гнета, бежит из империи к варварам.

Чтобы задержать бегство крестьян с земли и тем самым поддержать тающую налоговую базу, императоры закрепощают свободных крестьян. К тому времени многие рабовладельцы давно уже сделали своих рабов свободными арендаторами (колонами): чтобы заинтересовать их в результатах собственного труда. И вот крестьянина-колона снова превращают в раба — в крепостного. На селе вводится механизм круговой поруки: за бежавшего крестьянина расплачиваются оставшиеся — чтобы следили друг за другом, доносили. Характерные для деревенских империй мероприятия… Так античность постепенно превращается в Средневековье.

Но самое ужасное, что то же самое происходит и в городах в отношении ремесленников — и закрепощение, и круговая порука. Поэтому вслед за вымиранием деревни начинается вымирание городов — деурбанизация. То есть децивилизация. Вместе с деурбанизацией происходит падение культуры — это видно по постройкам в Никомедии времен императора Диоклетиана. «Вкусы римлян варваризировались», — отмечает антиковед Ковалев.

Но крестьяне и ремесленники все равно бегут, в стране растет преступность, ширится дезертирство из армии. Все заканчивается тем, что жители Рима открывают ворота войскам варваров. Аут. Доигрались с налогами…

Античность превращалась в Средневековье даже чисто внешне. Многие города эпохи римского взлета не имели городских стен. А зачем? Кому нападать-то? Мы же в Римской империи живем, а не в Чуркестане каком-нибудь!.. В поздней империи города начинают превращаться в крепости. Возьмем, скажем, город Бордо. При Антонинах — цветущий полис. Без стен, с десятками храмов, торговых площадей, вилл, улиц… А в III веке это уже мрачная четырехугольная крепость: 14 низеньких темных ворот, 46 башен, толщина стен 6–8 метров, высота 10 метров. Улицы узкие, город тесный, в нем уже нет места для театров, бань, арен… Старые амфитеатры разваливаются и зарастают травой. И такими крепостями покрывается вся страна. Это значит, что легионы уже не справляются с обороной границ и оборона становится частным делом каждого города. Оборона децентрализуется, что характерно для средневековой Европы, сплошь покрытой феодальными замками.

Римская знать переезжает из этих мрачных городов в пригороды, в виллы: в городе больше делать нечего — развлечений-то нет. Но вилла времен поздней империи также напоминает крепость, только маленькую — те же башни, стены, запасы провизии. Не для того, чтобы обороняться от армии, конечно, такая крепость-крохотулька для вражеской армии — орешек на один зубок. Нет, в случае приближения вражеской армии богачи переезжают в город-крепость, где у них остались квартиры. А крепость-вилла нужна для обороны от бандитов. Бандитизм гуляет по стране.

А каково мироощущение обитателей этих вилл-крепостей? Оно хорошо выражено в словах древнеримского поэта той эпохи — Авзония, который так описывает свою деревенскую усадьбу: «Я всегда храню запас плодов на два года: тот, кто этого не делает, не замедлит испытать голод».

О каком голоде он говорит, живя на земле? О каком голоде он говорит, живя в нескольких километрах от крупного торгового города Бордо? Города, стоящего на реке, по которой каждый день приплывают корабли с товарами?.. Однако все в империи тогда испытывали подобное смутное беспокойство. Это было ощущение краха, неминуемого конца.

Похожие ощущения были разлиты в советском обществе времен позднего Брежнева, на самом излете империи. Ощущение заката. Ожидание каких-то перемен. Все эти разговоры… Если вы этого не помните, вы вращались не в тех кругах.