Судьба такая стерва (СИ)

В возрасте двенадцати лет у меня уже был свой продюсер и несколько собственных песен. Пабло — мой продюсер, часто называл меня ангелом, ведь мой голос был нежным и чистым, как у ангела. Хах, ангел? Тогда, ангел смерти мне подходит больше. В моей группе по вокалу было много учеников, но я старалась ни с кем из них не общаться. Я плохо схожусь с людьми, мне трудно найти с ними общий язык — у нас нет общих интересов, то что нравится мне — люди не поймут. И вот я смотрю на двенадцатилетнюю себя одиноко сидящую на крыше и вспоминаю как закончились моя карьера певицы, учёба в этом учебном заведении, и вообще работа этого заведения.

Девочка одиноко сидела на крыше здания и записывала ноты очередной песни в блокнот, когда к ней подошли две красивые девушки. Ну, как красивые… По крайней мере, многие мои одноклассники считали, что многослойная штукатурка выглядит куда красивее чистого лица. У главной из них была светлая кожа, длинные рыжие кудри и золотисто-карие глаза. У другой же, судя по всему последовательнице первой, темная кожа цвета какао, светло-русые волосы с нежно-розовыми прядями и зелёные глаза с карим отливом. Главная девушка смело подошла к девочке и протянула правую руку:

— Слушай, ты одна из лучших певиц нашего класса, даже получила вчера награду, хвалю. — на её лице была натянутая улыбка и было видно, что она говорила это через силу. — Ты понравилась многим из наших. Что одной тухнуть, пошли к нам в компашку? С нами весело!

Она молча рассмотрела девушек и задумалась над ситуацией. Нет, я никогда не нуждалась в общении, мне вполне хватало Кристин, которая всегда со мной и посиделок с братьями. Однако… Почему меня потянуло к ним? Их авторитет? Неужели мне хотелось уважения? А может… Я просто боялась одиночества? С небольшим сомнением девочка протянула им руку, о чём потом пожалела.

Время со скоростью урагана пронеслось перед глазами. Постепенно девочка вошла в их компанию и, даже стала считать их друзьями, но... Несмотря на их манеру и темы разговора, постоянную развязность и флирт с парнями, Людмила и Рики были милы с ней. Конечно, у них была полная школа друзей и знакомых, однако своей преданной собачкой они считали именно её. В те моменты Крис говорила мне прекратить перед ними прогибаться, но я так была ослеплена их “дружбой”, что не слушала её. Дошло даже до того, что я рассказала им о Кристин, о себе, о своих силах. М-да, какая же я дура. Зато в тот роковой день я узнала всю гниль человеческого нутра, это было полезным уроком.

К счастью или сожалению, собачка надоедает хозяевам, и вот они хотят избавится от нее, избавится эффектно, хотят сыграть в последний раз в опасную, зрелищную игру, да так, чтобы зрителей было побольше! Больше зрителей, больше аплодисментов, больше веселья! Для этих девушек-хозяев надоевшие люди были словно больные собаки: и тех, и других Людмила и Рики просто выкидывали на улицу, словно это были и не живые существа вовсе, а старые поломанные куклы… Я не знала об этом пока сама не ощутила, что это такое и с чем это едят.

— Куда мы идём? Там будет весело? — спросила девочка Рики, сгорая от любопытства.

— О-о-о, ещё как! Сейчас мы поиграем в одну о-о-очень интересную игру! — весело говорила она. В то время пока они шли Кристин пыталась остановить меня. Сейчас я этого не вижу, ток как смотрю на всё это со стороны, но я всё помню. Она говорила, что всё это не хорошо, что случится что-то плохое, но мне это было по барабану.

Поднявшись по лестнице мы оказались на пустой крыше. Рики быстро отбежала от девочки, и в её сторону из ниоткуда побежали жаждущие разрушений и веселья парни и девушки. В основном все надеялись лишь на собственные кулаки, однако у одного из них был… Обрубок трубы. Такой новый, металлический... Я часто видела такие в магазине стройматериалов в который меня часто, очень часто посылала Людмила, однако увидев их озлобленные лица я поняла, что этот обрубок предназначен для меня, и играть мне резко расхотелось.

Девочка попятилась, но её толкнули и она вернулась в середину круга. Из этого круга людей, что окружали её, вышла Людмила. На этот раз она была не доброй и не милой: наоборот, её лицо было самым противным, его искажали злоба, ярость, чувство собственного превосходства и жажда крови. От одного её вида девочка вздрогнула, да чего уж там, даже мне сейчас было страшно. Она подошла к девочке и повалив её на пол, начала пинать:

— Прости, Лазар… Но ты нам уже не нужна. Надоела, понимаешь? Конечно понимаешь, мы ведь воспитали из тебя хорошего раба, не так ли!? Как же ты за нас отчаянно цеплялась. Как за соломинку. А как прогибалась, чтобы понравится нам.....