Судьба страха

Я стал влезать в машину, но верблюду показалось, что на мне съедобный фрак, и он потянул меня назад. Я завертелся, стараясь освободиться, замахнулся на него кулаком, но рядом стоял осел, и я передумал.

– Влезайте, влезайте! – поторапливал меня Ахмед. – Не стесняйтесь. Она вся ваша!

– Убери отсюда эту скотину! – прокричал я ему. – Мне не нужны никакие зрители. И сам тоже убирайся! Я стеснительный!

– Ну, если вы так говорите, то ладно, – сказал Ахмед. Он помог мне забраться в машину и захлопнул дверцу.

К сожалению, когда он хлопнул ею, боковая занавеска закаталась кверху. Я повернулся, чтобы крикнуть ему: поаккуратней обращайся с машиной, болван, – но глаза мои упирались в верблюжью морду. Я попытался опустить занавеску – разошелся нижний зажим. После пары попыток я бросил это занятие. Плевать на верблюдов, когда есть дела поинтересней!

Черные омуты страсти или ужаса – я не трудился решать, чего именно, – напоминали мне женские эти глазищи. Грубым рывком я сдернул с ее лица чадру и услышал: «О Аллах!»

Она была прекрасна. Я стал вылезать из своей одежды.

– О Аллах! – повторила она.

В окно что-то стукнуло. Я свирепо поднял голову. На меня уставилась морда осла.

Я опустил окно и хлопнул его чадрой, которую еще держал в руке. Он оглушил меня своим ревом, но не ушел. Плевать на него! Я навалился на женщину.

– О Аллах! – прокричала она. Лимузин закачался на рессорах,

– О-о-о Аллах! – выкрикивала женщина.

Весь освещенный луной мир закружился и завертелся в моих глазах.

Я услышал свистящий звук. Прислушался. Поднял взгляд на окно: снаружи в него заглядывали осел и два верблюда. Я прикрикнул на них. Они отбежали. Но свист продолжался. Я понял, что это спускает шина. Плевать я на нее хотел!

Еще раз машина пошла раскачиваться на рессорах. Из нее на дорогу летел женский голос: «Я тону! Я тону!» – и животные шарахались в сторону.

К машине приблизился погонщик верблюдов, увидел, что рессоры раскачиваются, сунулся к окну и сказал: «О Аллах!»

Я снова поднял глаза и увидел, в чем тут проблема: горел еще верхний свет. Я протянул руку и остервенело ударил по выключателю. Свет тут же погас.

Погонщик верблюдов поднял фонарь, и вновь салон лимузина залило светом. Я запустил ему в рожу плащом женщины и снова занялся делом. За скрипом рессор мне слышался его разговор снаружи. Плевать мне на них!

– О-о-о-о А-а-а-лла-а-а-ах! – высоким голосом прокричала женщина.

Было темно, было тихо. Мне почудилось – что-то позванивает. Я выглянул из окна. Там стояли ослик и три верблюда. Они жевали тот самый плащ и при этом позвякивали уздечками. Его пытался у них отнять погонщик верблюдов, уже совершенно другой. Ему это удалось. Он сунул его под мышку и зашагал прочь. Осел же и три верблюда скопом полезли носами в окошко машины. Я слишком устал, чтобы вмешиваться в их дела. Перебравшись через спинку сиденья, я вышел с другой стороны машины, но позабыл заправить ремень и потому споткнулся, наступив на его конец. Я ходил, спотыкаясь, вокруг машины, пытаясь криком и жестами отогнать непрошеных зрителей. Они не обращали на меня внимания. Тогда я пожал плечами: пусть себе смотрят, раз их к этому тянет, ведь все было здорово.

Откуда-то появился Терс и разразился своим нехорошим смехом. Но даже это не смогло меня разозлить. Он увидел, что шина спустила, и, достав насос, накачал ее. Затем уселся за руль, еще раз злобно рассмеялся и покатил прочь.

В заднем окне, освещенном луной, я видел глядящую на меня женщину. У нее был очень просительный взгляд.

А, подумал я с ликованием, вот она, женщина – очень удовлетворенная! Несмотря на помехи, вечер вполне удался!

Глава 8

Следующий же вечер вполне походил на первый. Произошла та же получасовая задержка. Эта девушка выглядела чуть пополней и постарше. Однако на первый взгляд она, как ни странно, показалась мне усталой и изнуренной.

Караванное движение на дороге было еще более напряженным, а любопытство погонщиков и скотины столь же великим, но я не позволял себе беспокоиться по пустякам. Я из людей того сорта, которые твердо стоят на своем пути, несмотря на незначительные помехи, и доводят свое дело до конца.

Единственное серьезное различие между первым и вторым вечером заключалось в том, что, поскольку окно в машине заело в открытом положении, осел всунул голову внутрь и укусил меня. Я избавился от него, ударив его кулаком по носу. Когда Терс наконец увозил эту женщину, она с мольбой смотрела на меня сквозь окошко сзади и жестикулировала, словно о чем-то прося. Я почувствовал, что начинаю приобретать настоящий успех!

Третий вечер кое-чем отличался от предыдущих. Рядом с машиной несколько погонщиков верблюдов развели костер и расселись вокруг. В пляшущем пламени красный орел и имя мое в золотых буквах как-то особенно выделялись на дверце машины.

Ахмед, перед тем как просигналить, пришел ко мне туда, где я с нетерпением поджидал – снаружи у ворот.

– Я должен сначала отделаться от них, – сказал он мне. – Дайте мне немного лир и скройтесь на вилле: эти ваши свидания – тайные, их не должны видеть.