Судьба советского офицера

Он любил путешествовать в спальных вагонах. В то время достаточно было чуть-чуть доплатить к воинскому требованию, и дорожные мытарства превращались в удовольствие. Служил Синеусов, как мы уже говорили, в Москве, в крупном военном журнале, а отношение к журналистам в советское время было весьма благоприятное. Да и понятно. Журналисты не лгали на страну, не издевались над трудностями. Не порочили великое прошлое. Всю мерзость и грязь клеветы, которой, говоря языком демократов, «стрясает бабло» желтая, демократическая пресса, подавляла господствующая идеология.

Чаще всего Синеусов оказывался в купе один, но на этот раз он вошёл почти одновременно с попутчиком. В спальный вагон вместе с ним села семья – муж, жена и девочка лет двенадцати. Одно купе заняли мама с дочкой, а отца семейства отправили в соседнее купе, где было, согласно билетам, третье их место. Попутчиков своих Синеусов много раз видел в санатории.

– Александр, – назвался он, занимая свой диван.

–Труворов, – послышалось в ответ и тут же последовало уточнение: – Труворов Сергей Николаевич.

Попутчик оказался весьма разговорчивым, что, на сей раз, было совсем не по душе Синеусову, которому в эти минуты хотелось побыть одному.

– Какая красавица вас провожала! Признаюсь, я просто залюбовался ею, – сказал Труворов. – В нашем военном нашли? Вы, как я заметил, в военном санатории отдыхали!?

– Нет, она из «Ленинских скал».

– Из нашего подшефного, стало быть. Так, кажется, санаторий «Ленинские скалы» окрестили?

Синеусов едва успевал отвечать. Впрочем, вопросы, которые задавал попутчик, почти не требовали ответа. Сергей Николаевич вёл себя так, будто пытался отвлечься от чего-то, сбросить груз мыслей, одолевавших его. Но опасения Синеусова, что не удастся побыть наедине со своими думами, оказались напрасными. Скоро попутчик ушёл в соседнее купе к жене и дочери, и Александр, взбив подушку, прилёг на диван. В дверном зеркале отражался Машук, ясно видна была антенна ретрансляционной станции, но канатную дорогу уже скрыл зелёный отрог горы. Чем-то родным веяло от этого пейзажа. Прежде Синеусов предпочитал отдыхать на море, но теперь увидел особую прелесть в горах Северного Кавказа.

В Пятигорском военном санатории редко кто из отдыхающих не становится заядлым танцором. Таких даже больше, нежели любителей терренкура. Но у Синеусова были свои причины для полного равнодушия к танцам. Он как-то уже привык считать, что оттанцевал и отгулял своё – слишком круто встряхнула его судьба несколько лет назад. В обыденной жизни ему было не до развлечений. В санатории же он исправно принимал назначенные ему процедуры, изредка прогуливался по небольшому отрезку терренкура, остальное же время проводил в своём небольшом одноместном номере, где на письменном столе постоянно стояла портативная пишущая машинка «Колибри» с постоянно же заряженным в неё листом бумаги. Эту машинку он всегда брал с собой, поскольку места она занимала очень мало. Он всё время что-то писал. Вот и в санатории пытался работать над повестью на тему, как тогда говорили, «современной армии».

И всё же, однажды, сосед по столу в столовой уговорил его пойти на танцы в «Ленинские скалы». Название это санаторий получил от скалы, на которой был высечен портрет известного деятеля, считавшегося (по оглашению) организатором кровавой смуты в России. (По умолчанию, главными были другие…). Впрочем, в те годы перестройка ещё только подкапывалась под подобные «скалы», и название санатория произносилось, если уже и не с благоговением, то пока ещё без издёвки в голосе…

Отправились они с соседом по столу в тот самый санаторий, хоть и имевший название, явно не поэтическое, но слывший подшефным военного, поскольку там отдыхали большею частью женщины. Поход оказался неудачным. Именно в тот день танцевальный вечер заменили концертом.

– Ну, вот, – совсем без огорчения сказал Синеусов. – Значит не судьба.

– Подожди, не спеши, – сказал его приятель. – Взгляни-ка, какие здесь лапушки ходят-бродят. Да вот хоть та, в платье светло-голубом.

– Да, пожалуй!

Девушка действительно была очень мила. Лёгкое светлое платье подчёркивало талию, и высокие стройные ноги.

– Подойди и пригласи к нам на вечер. Думаю, что концерт, который затеяли здесь, её тоже мало вдохновляет, – предложил приятель.

– Как это, подойди? – удивлённо переспросил Синеусов.

– Э-эх, учись у старых бойцов курортного фронта. Пошли.

Синеусов покорно последовал за товарищем. Тот извинился, раскланялся весьма галантно и витиевато заговорил:

– Как печально, что нас лишили возможности потанцевать с такими прелестными девушками. Но есть выход. Не соблаговолите ли принять наше приглашение и проследовать пешим маршем в клуб военного санатория?

– Спасибо за приглашение. Не соблаговолим, – ответила девушка, в светло-голубом платье.

Но тут она обратила внимание на Синеусва, которого в первую минуту не заметила, и сразу как-то преобразилась, лёгкий румянец коснулся щёк. Ответила уже более приветливым голосом:

– Впрочем, мы как раз обдумывали этот вопрос.