Судьба Шута

— Да, конечно, и мы все очень рады. Но моя мама говорит, что она чувствует себя старой — скоро она станет бабушкой.

Я не нашелся с ответом.

— Она сказала мне: «Когда ты становишься старше, время бежит быстрее». Тебе эта мысль не кажется странной?

— Мне она знакома уже давно.

— В самом деле? А мне казалось, что женщины размышляют об этом чаще.

Я посмотрел в глаза Неттл, но ничего не сказал.

— Быть может, я ошибалась, — задумчиво проговорила она и ушла.

Четыре дня спустя я вновь оседлал Вороную и поехал к Молли. Чейд сурово предупредил меня, что я должен вернуться до Вызова, и я обещал. День выдался приятным, Вороная находилась в отличной форме, поскольку успела отдохнуть после путешествия к Пейшенс. Летние вечера были долгими, и я сумел добраться до Молли всего за два дня. Меня встретили с радостью, поскольку Чивэл затеял сделать новую ограду загона для лошадей. Свифт и Стеди помогали вытаскивать прогнившие столбы, Джаст и Хирс расширяли отверстия в земле, а Чивэл и я устанавливали новые столбы. Он возбужденно говорил о том, что станет отцом, но вскоре замолчал, заметив, что мои реплики становятся все короче. Тогда Чивэл заявил, что он возьмет мальчиков и они пойдут искупаться в речке, — на сегодня мы уже поработали вполне достаточно. Он предложил мне составить им компанию, но я отказался.

Я вылил себе на голову ведро холодной воды, когда появилась Молли с корзинкой.

— Трифт прилегла поспать. Она плохо переносит жару. Впрочем, когда ждешь ребенка, это в порядке вещей. И я подумала, что мы не станем ей мешать. Быть может, нам удастся набрать спелой ежевики.

Мы поднялись по склону холма, начинавшегося рядом с домом. Сюда не долетали крики мальчишек, плескавшихся в реке. Мы прошли мимо аккуратных ульев, из которых доносилось тихое гудение пчел. Чуть дальше начинались заросли ежевики, и Молли отвела меня к южному краю, где, по ее словам, ягоды поспевали раньше всего. Здесь также гудели пчелы, которые кружили над последними цветками и лопнувшими спелыми ягодами.

Вскоре наша корзина наполнилась наполовину. Потом, когда я отвел в сторону колючую ветку, чтобы Молли сумела добраться до ягод, мое поведение чем-то разозлило пчелу. Она бросилась на меня, запуталась в волосах на затылке, а потом провалилась за воротник. Я ударил по ней и выругался, когда она ужалила меня. В следующее мгновение ко мне подлетели еще две рассерженные пчелы, и я отскочил от кустов на несколько шагов.

— Отойди еще немного, и побыстрее, — предупредила меня Молли.

Она подошла ко мне, взяла за руку, и мы побежали вниз по склону. Одна из пчел успела укусить меня за ухом, прежде чем они прекратили преследование.

— Мы оставили корзину с ягодами. Может быть, мне следует за ней вернуться?

— Нет, не стоит. Нужно подождать, пока они успокоятся. И не три место укуса, там осталось жало. Дай я посмотрю.

Я сел в тени ольхи, и Молли наклонила мою голову вперед, чтобы посмотреть на укус за ухом.

— Уже начинает распухать. Ты умудрился утопить жало. Постарайся не дергаться. — Она осторожно попыталась вытащить жало пальцами. Я дернулся, и она рассмеялась. — Сиди спокойно. Я не могу вытащить его ногтями — Молли наклонилась и прижалась к месту укуса ртом. Я почувствовал, как она языком нашла жало, затем ухватила его зубами и вытащила наружу. И пальцами сняла с губ. — Видишь, ты полностью загнал его внутрь. А где второй укус?

— На спине, — ответил я; несмотря на все старания, мой голос дрожал.

Молли внимательно посмотрела на меня, словно видела в первый раз после долгой разлуки.

— Сними рубашку, — строго приказала она севшим голосом. — Я посмотрю, что у тебя там.

У меня закружилась голова, когда ее губы вновь коснулись моего тела. Она продемонстрировала мне второе жало. Потом провела пальцем по шраму от стрелы.

— А это откуда?

— Стрела. Уже очень давно.

— А это?

— Ну, это более свежее ранение. Меч.

— Мой бедный Фитц. — Молли коснулась шрама между плечом и шеей. — Я помню, как ты получил этот шрам. Ты пришел ко мне в постель с повязкой.

— Да.

Я повернулся к ней, зная, что она меня ждет. И все же мне пришлось призвать на помощь все свое мужество. Очень осторожно я поцеловал ее. Сначала щеки, потом шею и наконец губы. У них был вкус ежевики. Я снова и снова целовал Молли, очень медленно, словно пытаясь стереть все утраченные нами годы. Я развязал ее блузку и снял через голову, и Молли осталась обнаженной под голубым летним небом. Ее тяжелые груди легли в мои ладони. Я нежно ласкал их. Юбка соскользнула и осталась лежать распустившимся цветком. Я положил свою любовь на траву и прижался к ней всем телом.

То было возвращение домой, завершение, чудо, которое следовало повторить. Потом мы задремали, а проснулись лишь после того, как сгустились тени.

— Нужно возвращаться! — воскликнула Молли.

— Еще нет, — возразил я.

И я вновь ее обрел, медленно и нежно, и она едва слышно прошептала мое имя, и то был самый сладостный звук, который я когда-либо слышал.

А потом мы ощутили себя пойманными на месте преступления подростками.

— Мама? Фитц? — услышали мы крики.