Судьба Шута

И ничего не нашел. Я чувствовал присутствие остальных членов группы, их волнение и готовность начать действовать по первому моему сигналу, но не находил точки для приложения сил. Я ощущал Баррича, но мое восприятие словно скользило по гладкой поверхности, не в силах проникнуть внутрь. Я не знал, как мой отец закрыл его от воздействия Скилла, и не имел ни малейшего понятия, что нужно делать, чтобы убрать щит. Не могу сказать точно, сколько времени я бился в его стены, но в конце концов Олух выпустил мою руку, чтобы вытереть потную ладонь о куртку.

— Он какой-то очень трудный, — заявил он. — Давайте лучше этого, легкого, вылечим.

Не спрашивая ни у кого разрешения, Олух положил руку на плечо одного из островитян. Я не держал Олуха за руку, но в это мгновение услышал и почувствовал островитянина. Он уже давно сбился со счета, сколько лет назад стал рабом Бледной Женщины, и теперь в его голове метались самые разные вопросы: сумел ли его сын занять достойное положение в своем материнском доме и что стало с тремя сыновьями его сестры. Много лет назад он обещал научить их владеть мечом. Выполнил ли кто-нибудь другой его обещание?

Эти мысли мучили его не меньше раны, которую нанес ему воин из клана медведя. У него были располосованы грудь и плечо. Он потерял много крови и очень ослабел. Я понимал, что, если он найдет в себе силы жить, его тело сможет излечиться. И тут, не обращая никакого внимания на мои размышления, его рана начала затягиваться, словно прореха, которая вдруг сама собой решила соединить разорванные концы. Островитянин взревел и положил на нее руку. Куски мертвой плоти будто ожили и отпали, и я с ужасом наблюдал за тем, как с его лица отваливаются обрывки кожи. К счастью для нас, он был крупным человеком и вполне мог пожертвовать частью своих запасов.

Неожиданно он сел на своем тюфяке, сорвал засохшие бинты и отбросил их в сторону. Все, кто стал свидетелем этой дикой сцены, изумленно раскрыв рты, смотрели на него. Новая плоть сияла здоровьем новорожденного младенца — и нигде ни одного шрама, лишь бледная, лишенная волос полоска как будто разделила тело пополам. Островитянин изумленно разглядывал себя несколько мгновений, а потом с силой ударил в грудь кулаком, точно хотел проверить, не обманывают ли его глаза. Затем как был, босиком, соскочил с саней в снег.

В следующее мгновение он схватил Олуха и закружил на месте, а потом снова поставил на ноги. Он принялся благодарить маленького человечка на своем родном языке, называя его Руками Эды, — по правде говоря, я не очень понял, что означает эта фраза. Впрочем, Медведь все отлично понял и, подойдя к другому раненому, сорвал с него одеяло и жестом подозвал Олуха.

Олух даже не посмотрел на нас, но мне было не до него. Я не сводил взгляда со Свифта, в глазах которого увидел боль, — он потерял надежду. Тогда я протянул ему руку, но он молча отвернулся и подошел к Барричу. Опустившись рядом с отцом на снег, мальчик сжал потемневшие пальцы и вопросительно посмотрел на меня.

— Мне очень жаль, — сказал я, не обращая внимания на восторженные крики, сопровождавшие выздоровление второго раненого. — Он закрыт. Мой отец поставил защитные стены, которые отгородили его от других обладателей Скилла. Я не могу пробиться к нему и помочь.

Свифт отвернулся, его разочарование было таким сильным, что граничило с ненавистью; не только ко мне, но и к тем воинам, что поднимались, вернувшись к жизни, и к тем, кто радовался их выздоровлению. Уэб отошел от Свифта, оставив его наедине со своим горем и гневом, а я решил, что сейчас нет никакого смысла еще что-нибудь говорить.

Олух, похоже, понял, что нужно делать, чтобы использовать свой дар целителя, и с небольшой помощью Дьютифула занялся двумя слугами Бледной Женщины, которые накануне свели со своих лиц татуировки. Белая гладкая кожа появилась на месте сожженной, воспаленной плоти. Неожиданно из объекта презрения Олух превратился в живое воплощение Рук Эды. Я услышал, как Медведь просил у принца прощения за неуважение, которое они оказывали его слуге. Они не знали, что он обладает даром Эды, но теперь понимали, за что принц его так ценит и почему взял с собой на острова.

Мне было больно смотреть на Олуха, купавшегося в восхищении островитян точно так же, как он страдал, когда они выказывали ему свое презрение. Вряд ли я смог бы объяснить, почему у меня возникло ощущение, будто он меня предал, так быстро забыв все свои обиды. Однако с другой стороны, как ни странно это звучит, меня радовало, что он сумел отбросить их в сторону. В какой-то момент я даже позавидовал его наивной доверчивости и способности принимать за чистую монету все, что говорят ему люди.

Сзади ко мне подошел Чейд и легко коснулся рукой плеча. Я повернулся, тяжело вздохнув и понимая, что он придумал новое задание. Но старик лишь обнял меня за плечи и прошептал на ухо: